Поэтому режим дня Памми соблюдался по рецепту бабушки: чашка горячего молока, печенье и сказка на ночь. Сегодня вечером Памми захотела послушать сказку про принцессу на горошине, и Николь неохотно открыла книжку. Она считала, что сказки о принцессах плохо влияют на маленьких девочек. «Вся эта чушь о принцах, приезжающих на белых конях, глупа и опасна, – сердито думала Николь. – Нет никаких принцев, а умная принцесса может выжить только одним способом – если пойдет работать и скажет принцу, куда он может засунуть свое предложение руки и сердца».
Но разве можно втолковать это пятилетней девочке, для которой пределом мечтаний является кукла Барби в роскошном подвенечном платье и фате?
Когда Памми уснула, Николь сварила себе кофе, села у камина и начала щелкать пультом дистанционного управления. Все казалось ей скучным, пока на кабельном канале она не наткнулась на шоу, рассказывавшее о создании новой поп-группы.
Три юных девушки на экране фантастически пели, роскошно выглядели и могли бы танцевать в любой балетной труппе. Во время интервью все три говорили, что окончили театральное училище, что долго готовились к этому конкурсу и с детства мечтали выступать в составе поп-группы. Николь чуть не затошнило. Как она могла надеяться сделать карьеру в музыкальной индустрии? Эти девушки были ослепительно красивы и невероятно талантливы. Тем более поразили ее слова одного из членов отборочной комиссии, которых участницы конкурса, к счастью, не слышали: «Прически у них ужасные. Если бы у них были короткие светлые волосы, это было бы другое дело. Девушек с длинными темными волосами у нас хоть пруд пруди».
Николь чувствовала себя самозванкой. Она сочинила несколько песен и умела немного играть на акустической гитаре, но этим девушкам и в подметки не годилась. Вот почему Дариус из «Титу-са» так и не позвонил. Он сразу понял, что не стоит тратить на нее время. Она никогда не мечтала о карьере певицы и нисколько не походила на будущую поп-звезду.
Николь снова уныло посмотрела на свои черные как смоль волосы. Она хотела стать певицей. Ей-богу хотела! Может быть, не с самого детства, но теперь она стала взрослой и все поняла. Она любила петь больше всего на свете и сделала бы все, чтобы добиться успеха на этом поприще. Может, начать брать уроки танцев, сменить прическу?.. Вот оно! Нужно сменить прическу – и тогда все поймут, что для нее это очень серьезно.
Николь поднялась на второй этаж, вошла в спальню матери и начала рыться в верхнем ящике комода. Старая губная помада, тампоны, смятые клочки бумаги, пустые флаконы из-под дезодоранта, вышедшие из моды сережки… Она задвинула ящик и открыла другой. Пинцеты, старый набор для эпиляции с помощью воска… Вот! Набор для осветления волос в домашних условиях.
Сандра Тернер была русой, пока в четырнадцать лет не открыла средство для обесцвечивания. Николь часто ломала себе голову, как матери хватило на это смелости. Бабушка считала, что окрашивание волос – первый шаг на пути к вечному проклятию.
Теперь мать красила волосы в парикмахерской, но раньше, когда было туго с деньгами, она делала это сама. Николь изучила инструкцию, в которой говорилось, как сделать себя блондинкой нордического типа. Все выглядело довольно просто, но Николь и в голову не пришло, что осветлить ее роскошные черные волосы будет намного труднее, чем светло-русые волосы матери.
Через сорок пять минут Николь посмотрела в зеркало, висевшее в ванной, гадая, хватит или нет. Она потерла одну прядь. Нет, до нордической блондинки ей было далеко. Правда, волосы приобрели красноватый оттенок. Ради надежности она решила оставить пену еще на десять минут.
Воображая себя экзотической амазонкой с темной кожей и яркими светлыми волосами, Николь не замечала бега времени. Когда она снова посмотрела на часы, выяснилось, что прошло не десять, а целых тридцать пять минут.
О черт! Она наклонилась над ванной и подставила голову под душ. Инструкция советовала вымыть волосы дважды, чтобы избавиться от остатков краски, поэтому Николь с закрытыми глазами нашла шампунь, дважды намылила голову, а потом сполоснула ее. Странно, но ее волосы стали другими: более грубыми и какими-то волокнистыми. Она схватила тюбик с дорогим кондиционером. Это должно было помочь. Но не помогло. Чем сильнее она терла, тем больше ее волосы напоминали старую паклю. Наконец Николь рискнула открыть глаза. То, что она увидела, заставило ее рухнуть на колени. Роскошные черные пряди превратились в лохмы цвета перезревших абрикосов.
Когда мать вернулась домой, мрачная Николь сидела в гостиной со стаканом виски в руке. Лицо ее опухло от слез. Волосы, которые она так и не смогла расчесать, напоминали стог сена оранжевого цвета.
– Твои волосы! – ахнула Сандра. Странная прическа дочери заставила ее очнуться от своей обычной апатии.
Николь снова ударилась в слезы.
– Я знаю, это ужасно! – рыдала она. – Я взяла твою краску, а она не сработала. Наверно, я слишком долго ее держала.
В субботу вечером пришла подруга матери Чарлен с металлическим ящиком, в котором лежали тюбики с краской и ножницы. Слава богу, она не стала поджимать губы и качать головой, как сделала бабушка. Пока Рини что-то бормотала об опасности окраски волос, Чарлен осматривала голову Николь.
– В домашних условиях экспериментировать с краской, у которой кончился срок хранения, категорически запрещено, – наконец сказала она. – Такие волосы, как у тебя, осветлить очень трудно.
– Но мама всегда светлила волосы сама! – воскликнула Николь.
– Между твоими азиатскими волосами и волосами твоей матери огромная разница. Ну что же, ничего не поделаешь, придется их остричь. Потом я попробую что-нибудь сделать с их цветом. Знаешь, если бы такое сотворили в парикмахерской, ты получила бы компенсацию, которой хватило бы до конца жизни.
Николь жалобно заморгала. То, что она изуродовала себя собственными руками, было еще обиднее.
– Стригите, – сквозь зубы сказала она. – В конце концов, куплю себе шляпу.
– Шляпа не поможет, – фыркнула Рини. – Тебе понадобится парик!
10
Наступил долгожданный понедельник, когда дети должны были пойти в ясли «Ханнибанникинс». Хотя накануне Милли не могла уснуть от радостного возбуждения, утром она заявила, что не хочет ни в какие ясли, и устроила скандал. Она упрямо топала маленькой ножкой в розовом носке и не давала Хоуп надеть на нее красные брюки.
– Не хочу! – вопила Милли во всю мочь и махала руками, как ветряная мельница.
Тоби, привыкший к таким сценам, стоял в углу спальни, сосал палец и с интересом следил за происходящим.
– Милли, как тебе не стыдно! – рявкнула Хоуп.
Она знала, что сердиться на малышей не следует, но слишком устала, чтобы прислушиваться к голосу рассудка. Все книги о воспитании детей рекомендовали не реагировать на поведение Милли и продемонстрировать, что ее попытки привлечь к себе внимание тщетны. Однако это было легче сказать, чем сделать. Попробовали бы эти советчики оказаться с заходящимся криком ребенком в супермаркете!
