– Как Рис?
– Поправляется.
– Почему так долго?
Мильтон пожал плечами:
– Столько, сколько нужно. В конце концов он будет здоров так же, как вы.
– Ты уверен?
Будь эта дверь потоньше, я могла бы что-нибудь расслышать – как Рис дышит или ворочается.
– Он говорит?
Говорит ли он обо мне?
– Когда я захожу проверить, удобно ли ему, он всегда спрашивает о вас.
Всегда! Каждый раз! По моему лицу расплылась глупая улыбка.
– Скажи ему… скажи ему, что я заходила повидать тебя. Скажи, что я велела ему поправляться, и как можно скорее. Скажи…
Я остановилась. Что «скажи»?
«Скажи ему, что я его люблю».
Он это знает.
– Скажи, что я по нему скучаю.
Мы с Мэрил ушли. Сестра устроила мне экскурсию по замку фейри и его садам. Замок, казалось, не имел границ. Коридоры бесконечно поворачивали и извивались. Надеюсь, мне не придется самостоятельно искать свою комнату. Стены коридоров и палат были украшены громадными гобеленами, живописующими приключения Друальта. Один я изучала пристально, сравнивая с собственными усилиями в акварели и вышивке. Здешние цвета были сочнее, чем мне когда-либо удавалось добиться, а изображение отличалось потрясающим реализмом.
– В твоих портретах больше чувства, Эдди, – сказала Мэрил.
Ее замечание меня порадовала, но правота его вызывала сомнения.
– А что это за приключение? – В «Друальте» мне такого не попадалось. – Что это за чудище?
Тварь напоминала громадного крылатого краба, огнедышащего, как дракон, с острыми как бритва жвалами.
– Это Идрид. Единственный в своем роде. Друальт неделю с ним бился, пока не одолел.
Меня уже подмывало спросить ее, откуда ей-то известно про приключение, не упомянутое в «Друальте», но я вовремя опомнилась. Она же фейри. Ей положено знать.
Мы вышли из замка, и Мэрил повела меня в сады, где весенние, летние и осенние цветы цвели одновременно. Моего уха снова коснулось пение, разбудившее меня в первый раз.
Стоял розовый рассвет или закат ясного теплого дня. Бродили мы долго, но солнце не поднималось и не садилось, а лишь трепетало на краю, вечно полное обещания.
– Как высоко мы находимся? Какая высота у горы Зириат?
– Она в полтора раза выше высочайшего пика в Эскернах.
– А есть в Бамарре существа, способные увидеть ее?
– Ни одного. Даже драконы не видят, хотя они знают, где она находится.
Непонятно, почему мы не мерзнем здесь, на такой высоте. По тропинке в нашу сторону направлялась фейри, яркий вихрь света. Я присела в реверансе и не смела поднять голову, пока она не прошла. Зато потом уставилась на удаляющуюся фигуру во все глаза. Казалось, она скорее скользит, нежели идет, напоминая ветерок, внезапно ставший видимым.
– Мэрил, а каково это – быть фейри?
– Не знаю, сумею ли описать. – Сестра помолчала. – Люди… нет, не так. У меня было острое зрение. Помнишь?
Конечно я помнила.
– А теперь оно еще лучше. – Она глубоко вздохнула. – Я могу видеть дальше, чем ты в подзорную трубу, и одновременно смотреть на тебя. Прямо отсюда я ощущаю жар Бамаррской пустыни. Чувствую, как по песчаной дюне сползает чайная ложка песка. Слышу, как ветер свистит вокруг звезд. Если мне понадобится, я могу на миг оставить тебя, чтобы подвинуть звезду.
Подвинуть звезду? Зачем ей это может понадобиться?
– Ты говорила, быть фейри – значит переживать более яркие приключения, чем ждали тебя в Бамарре. Что за приключения?
Она взяла меня за руку и подвела к скамье.
– Присядем. Мильтон сказал, тебе не следует перенапрягаться.
Мы сели.
– Бамарра и другие королевства плавают в безбрежном океане, так?
Я кивнула. Это каждый ребенок знает. Королевства плавают в безбрежном океане под бескрайним небом.
– Под бескрайним небом. В глубинах океана и высоко в небесах обитают чудовища, которые угрожают всем королевствам. Они удивительные, Эдди! Удивительные и ужасные!
Речь ее звучала в точности как прежде.
– Идрид один из них, и не самый худший. Некоторые…
Если Идрид – чудовище из мира за пределами Бамарры, то как Друальт мог с ним сражаться?
– …чем огры, иные умнее и коварнее драконов, а одного я знаю, так оно жаднее и голоднее всех грифонов, вместе взятых.
«Они настоящие?» – гадала я, глядя вверх. Казалось, можно вечность смотреть сквозь ясное небо и не увидеть никаких чудищ.
Мэрил тоже глянула вверх.
– Над нашим дневным светом царит вечная ночь. Мы сражаемся с чудищами в той чернильной темноте. Мы видим сквозь нее, так же как они. Воинство фейри сражается и сейчас. Скоро я присоединюсь к ним.
Она осеклась, и ее невысказанные слова повисли в воздухе. Она присоединится к ним, а я вернусь в Бамарру. Без нее.
Я сглотнула комок в горле и попыталась скрыть печаль в голосе.
– А тебе правда ничего не грозит? Ты уверена, что тебя нельзя ранить?
Она взяла меня за руку:
– Уверена. Они не могут ранить меня. Ни одно из них.
– Если они не способны причинить вам вред, разве вы не всегда побеждаете их?
– Нет. Они стремятся не убить нас, но уничтожить Бамарру и другие королевства. Порой они берут верх, и тогда страдаете вы, люди, или эльфы, чародеи или гномы. Например, бамаррские чудища – результаты проигранной битвы. Бушующие штормы – это битвы, которые…
Она умолкла и прислушалась к чему-то.
– Через несколько минут к нам присоединится еще один фейри. – Она улыбнулась, и на миг мне показалось, что она покраснела. – Он был с нами, когда ты первый раз проснулась.
– Высокий незнакомец?
Она кивнула.
– Как его зовут?
– Друальт.
Глава тридцать вторая
– Друальт?
Сестра просто улыбнулась мне.
– Друальт?!
Тут Мэрил рассмеялась:
– Мне следовало познакомить вас раньше, но я опасалась…
– Тот самый Друальт?
– Тот самый Друальт. Видела бы ты свое лицо, Эдди. Друальт – это тот…
– Как он сюда попал? Разве он не умер сотни…
– Его тоже спасли фейри. Он теперь фейри.
– Друальт? Фейри? Правда?
Она дразнит меня! Я отняла руку:
– Мэрил, не вредничай.
