— Ваше присутствие большая честь для всех нас, — сказал главный констебль. — Может быть, вы окажете мне еще большую честь и займете место рядом со мной?
Показав небрежным жестом, что он отклоняет предложение, лорд Честерфилд ответил:
— Продолжайте. Мне нужно сообщить кое-что жителям города, но я подожду, пока вы закончите.
Четыре человека на задней скамье уступили лорду свое место. Он занял все четыре места, разложив на скамье плащ. Из уважения к высокопоставленной особе главный констебль повторил выдвинутое обвинение. Энди Морган не отрывал тревожного взгляда от лица Честерфилда. Сначала в глазах лорда что-то мелькнуло и он слегка нахмурился. Однако спустя минуту он уже являл собою скучающего аристократа, вынужденного выслушивать мелочные пререкания простолюдинов.
Главный констебль приказал Кристоферу Мэтьюзу продолжать. Если бы он знал, что собирается сказать викарий, то сразу объявил бы Энди виновным и покончил с этим.
Мэтьюз прокашлялся.
— Как я уже говорил, по английским законам мастер Морган является бродягой. Однако здесь на карту поставлены и соображения высшего порядка.
Эмброуз Дадли неодобрительно крякнул.
— Выслушайте меня, уважаемый господин нотариус. Все мы знаем вас как доброго христианина.
Когда викарий обратился к нотариусу, тот вздрогнул.
— Господин Дадли, как давно вы живете в Эденфорде?
Дадли окаменел.
— Три года, — отрывисто ответил он. — В течение года и двух месяцев в качестве городского нотариуса.
— Мы знакомы с этим человеком три года, — как ни в чем не бывало продолжил Мэтьюз. — За редчайшими исключениями он исполняет свои обязанности с похвальным прилежанием. Он добросовестно посещает церковные богослужения. И наконец, рассматривая его действия в отношении Энди Моргана, мы можем сказать, что он поступил так из лучших побуждений, руководствуясь интересами Эденфорда.
По лицам присутствующих было видно, что они озадачены, не стал исключением и главный констебль. Все прекрасно знали, что представляет собой Эмброуз Дадли. Но никто не понимал, куда клонит викарий.
Отвечая на безмолвный вопрос собравшихся, Мэтьюз пояснил:
— Никто не ставит под сомнение добросовестность нашего нотариуса. Он всегда действовал, руководствуясь английским законом и интересами города. Но, по-моему, дело не в том, бродяга ли Энди Морган. Нам следует поставить вопрос иначе: не противоречит ли английский закон другому, данному Богом! — Не обращая внимания на суматоху, поднявшуюся в церкви, и не давая главному констеблю остановить себя, викарий продолжал: — По закону нашей страны человек, который странствует по дорогам Англии, не ставя перед собой цель попасть в определенный пункт назначения, совершает противоправный акт. Если бы Авраам — а его Господь сделал отцом народа Израиля — был жив, то он в соответствии с английским законом сегодня стоял бы рядом с мастером Морганом! — И, открыв Библию, Мэтьюз прочел: — «Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет»[59]. Собственно говоря, в соответствии с действующим законодательством следовало бы арестовать весь народ Израиля! — И викарий вновь процитировал: — «…водил Он их по пустыне сорок лет…»[60]И Авраам и народ Израиля нарушили английский закон. Так кого же мы должны арестовать?
Казалось бы, вопрос священника был риторическим, но на него ответили. Нежный голосок произнес:
— Мы должны арестовать Иисуса! Наш Господь Сам сказал, что Он — бродяга.
Это говорила Нелл. Цитируя по памяти, она продолжила:
— «Говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову»[61], Евангелие от Матфея, глава восьмая.
Из задних рядов раздался другой голос, на этот раз хриплый и низкий:
— Нас всех следует арестовать, — это был Дэвид Купер, — разве не сказано в Писании, что все мы «странники и пришельцы на земле»[62]?
Главный констебль несколько раз ударил ладонью по столу.
— Я не давал слова никому, кроме викария, — рявкнул он и вновь обратился к Мэтьюзу: — Согласен, были и другие странники. Однако они жили в другое время и в другом месте. Мы же находимся в Англии, идет 1629 год от Рождества Христова. И в наше время быть бродягой противозаконно.
Викарий невозмутимо кивнул.
— Я всего лишь хочу спросить: как нам поступить, оставаясь христианами, если законы Бога и законы Англии противоречат друг другу? Какому из них мы должны подчиниться?
Главный констебль был обескуражен. Ему совсем не хотелось давать ответ на этот вопрос. Он глянул в сторону лорда Честерфилда, надеясь на его помощь. Честерфилд равнодушно посмотрел на него.
Некоторое время главный констебль сидел, подперев голову рукой.
Наконец он промолвил:
— Вы должны показать, в чем состоит противоречие законов Бога и законов Англии, касающихся бродяг. Прочитанные вами цитаты из Библии говорят лишь о том, что в библейские времена законы отличались от нынешних. Вы не убедили меня, Мэтьюз, что Господь давал какие-то особые наставления в отношении бродяг. — И главный констебль самодовольно откинулся на спинку стула.
Но торжествовать ему пришлось недолго. Викарий открыл Библию на странице, заложенной клочком бумаги. В этот момент Энди понял: выступление Мэтьюза не было импровизацией. Он тщательно подготовился к нему.
— Библия, книга Левит, глава девятнадцатая, стих тридцать четвертый: «Пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Я Господь, Бог ваш». Таков закон Господень о странниках и путниках, подобных Аврааму или Энди Моргану.
Главный констебль почесал в затылке. Он окинул Энди взглядом, пытаясь понять, почему вокруг этого юнца поднялась такая суматоха. Затем посмотрел на последние ряды и сказал:
— Лорд Честерфилд, это ваш город, и я полагаюсь на ваше мнение. Этот юноша, судя по всему, невиновен. Как мне с ним поступить?
Лорд Честерфилд пренебрежительно фыркнул.
— Делайте с ним что хотите, мне все равно.
Убедившись, что лорда исход этого процесса не интересует, главный констебль провозгласил:
— По делу Энди Моргана я выношу следующее постановление: жителям Эденфорда следует оказать ему радушный прием как страннику в соответствии со священным Словом Божьим.
Нельзя сказать, что такой вердикт был встречен с ликованием. Радовались лишь Мэтьюзы и Дэвид Купер. Большинство присутствующих не скрывали своего разочарования: наказания, которое могло бы приятно разнообразить день ярмарки, не последует.
