Но сейчас он был нужен Эндрю.
– Степь стала для тебя домом?
– Двадцать лет, Кин. Я объехал весь мир. Я видел Баркт Ном – крышу мира, покрытую снегом и искрящуюся на солнце. Я видел равнину Ур, где за двадцать дней нам не встретилось ни одного холма. Земля была плоской, как стол. А когда орда ехала по холмам Кон-стана, я взобрался на самый высокий и увидел, что холмы вздымаются везде, как застывшие волны. Я ехал по траве, которая была выше меня, – целый зеленый океан, на поверхности которого виднелись только головы воинов. Я видел шторма, зеленый луч заходящего солнца, землю, всю покрытую льдом, и поля каргака – весь мир, казалось, укрылся красным ковром. Я видел больше, чем может представить себе тот, кто живет на одном месте. Я жил, как мерк.
– И тебе это нравилось, – спросил Эндрю. Юрий улыбнулся.
– Если бы не приходилось все время думать о том, чтобы выжить, это бы, наверное, любому понравилось. Кин, каждый день, когда ты просыпаешься, ты знаешь, что увидишь, шагнув за порог. Дни превращаются в месяцы, месяцы – в годы, и всегда – одно и то же. Я забыл куда больше, чем ты видел за всю жизнь.
– И ты видел пиры. Юрий посмотрел ему в глаза:
– Да, я видел пиры.
Эндрю пристально всматривался в этого непостижимого человека. Неужели он и вправду видел это? Лицо Юрия, как всегда, ничего не выражало, и Эндрю вспомнил бежавших с американского Юга рабов. У них было точно такое же выражение лица – они не хотели показывать своих чувств в присутствии белого человека, в присутствии человека, который обладает властью. Так он и выжил, этот питомец мерков, раб. Он владел своими чувствами, скрывая свою ненависть, свою любовь. Все сбежавшие рабы, которых встречал Эндрю, ненавидели своих хозяев. Почти все. Были и такие, которые любили их.
Он смотрел на Юрия. Стал ли он одним из них после двадцати лет верной службы? После того, как ел с ними на пирах человеческую плоть? Был ли он растением, как считали Ганс и Калин? Или это одна из тех душ, что прокляты за свои грехи и обречены скитаться между двумя мирами, не находя приюта ни в одном из них?
– Думаю, временами ты чувствуешь ко мне отвращение, – сказал Юрий с улыбкой.
Эндрю не ответил.
– Я понимаю. Большую часть времени я тоже себе противен.
Эндрю по-прежнему смотрел мимо него, на позиции врага.
– Скажи мне, чего можно ожидать от Джубади? – наконец потребовал он, прерывая неприятную паузу.
– Видишь этот штандарт – красный шест с поперечными перекладинами?
– Похоже на крест, – заметил Эндрю, наводя бинокль на то место, куда показал Юрий.
Это штандарт кар-карта Джубади. С древка свисает двадцать конских хвостов, по одному от каждого из кланов, составляющих орду мерков. Значит, он здесь.
Эндрю кивнул.
Или по крайней мере хочет, чтобы мы думали, что он здесь.
Эндрю посмотрел на Юрия и краем глаза заметил собственного знаменосца, который держал синее знамя с орлом – эмблемой полковника. И впервые он подумал, нужно ли на самом деле, чтобы люди знали, где он находится.
– Что еще? – О его воинском мастерстве ходят легенды, – сказал Юрий. – Оно проявляется даже тогда, когда он ведет заведомо неудачную войну. За глаза его называют «Вег Oг» – «Хитрый лис». Я рассказывал тебе, как два года назад он заманил в ловушку и уничтожил элитный умен бантагов. Он любит участвовать в битве сам. Если бы не щитоносец, его давно бы убили.
– Щитоносец? Юрий усмехнулся.
– Они это называют «Пак кар намрадж».
– Что это значит?
– Мерками правит Джубади – кар-карт – вождь картов всех кланов. Щитоносец – очень интересная штука. В какой-то степени он – телохранитель, поэтому он носит бронзовый щит и держится в битве рядом с кар-картом. Но еще он – шаман и советник. Только он может без страха говорить с Джубади. Если же кар-карт окажется неподходящим вождем, он может убрать его.
– Убить? Юрий кивнул.
– Занятно. Значит, он обладает такой же властью, что и кар-карт, а может быть, и большей.
– Не совсем так. Они верят, что щитоносец повинуется внутреннему духу – «ту», который не позволяет ему быть воином.
– Почему?
– Потому что щитоносцев учат думать, размышлять, руководить, но никогда не действовать прямо и грубо. Вся их жизнь посвящена служению кар-карту.
– Умный советник, но не подходит для войны, – резюмировал Эндрю. – Интересно, что бы они подумали о профессоре истории, ведущем войну, – прошептал он по-английски. Посмотрев на Юрия, он продолжил: – Так все-таки, что сделает Джубади?
Что-нибудь неожиданное. Как видишь, он уже начал действовать, используя тех несчастных. – Юрий показал на дамбу, которую как раз в эту минуту принялись обстреливать с первой линии обороны. – Они понимают, что для тебя неприемлемо обстреливать своих, что это может разрушить твой союз с Гамилькаром. Они вынуждают тебя понапрасну тратить патроны, поставляя им пищу.
Словно подтверждая сказанное, раздался залп, и в следующую секунду на противоположный берег обрушился фонтан воды и грязи.
– Как я тебе уже говорил, его любимый маневр -«рога». Врага атакуют с обоих флангов, а в центр армии противника наносится еще один удар. Потом рога начинают сближаться.
– Здесь это трудно сделать, – задумчиво пробормотал Эндрю.
– Вспомни, насколько мерки верны традициям. Они воспринимают свой мир как данность, нечто неизменное. Для них жизнь – постоянное движение вслед за солнцем. За ними – сотни поколений предков, поэтому все должно идти так, как завещано ими. Традиции для них – все.
С противоположного берега выпустили снаряд. Он пролетел по дуге и обрушился вниз в сотне ярдов от них. Юрий вздрогнул и пригнулся, Эндрю спокойно посмотрел в сторону противника.
– Ты даже не подумал прятаться.
– Не было нужды. Просто на войне через некоторое время начинаешь понимать, когда надо прятаться, а когда нет.
– Такая война отвратительна.
– Это единственное, что может их остановить, – ответил Эндрю. – Ты говорил о традициях. Думаю, необходимость использовать артиллерию для них как кость в горле.
– Они ненавидят пушки, – усмехнулся Юрий. – В прошлом году они думали, что будут использовать людей для грязной работы. Теперь им приходится самим пачкать руки, а это деградация, с их точки зрения. Для них война – прежде всего лук и стрелы, копье, меч, и сражаться нужно только против равного, той же касты. Честь – превыше всего, она важнее самого факта завоевания, поэтому для них самое трудное в нынешней войне то, что это война со скотом.
Слово «скот» Юрий просто выплюнул, произнес так, словно оно было отвратительно на вкус.
– Джубади хочет, разбив тебя, уничтожить все оружие, которое вы вынудили его использовать в этой войне, – так же как это было сделано в войне с йорами сотни оборотов назад.
