Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Она ведь жива! Жива ли? Если сигнал из пушки дали сегодня рано утром, я могла его не услышать. Тогда мое правое ухо еще не пришло в норму. Что, если сегодня вечером я увижу ее в небе? Нет, не хочу даже думать об этом. Найдется куча других объяснений. Она могла заблудиться, ей пришлось прятаться от хищников или какого-нибудь трибута. Цепа, например. Что бы ни случилось, я уверена: Рута застряла где-то между вторым костром и этой кучей хвороста у моих ног. Что-то удерживает ее на дереве.
Надо пойти и освободить ее.
После часов бесполезного ожидания приятно начать хоть как-то действовать. Тихо крадусь меж деревьев, стараясь держаться в их тени. Нигде ничего подозрительного. Нет следов борьбы, землю устилает ровный ковер сосновых иголок. И вдруг этот звук. Я останавливаюсь и поворачиваю голову – уж не почудилось ли? Но вот он снова. Рутин коротенький позывной из четырех нот, переданный мне сойкой-пересмешницей. Означающий, что с моей союзницей все в порядке.
Улыбаясь, иду в его сторону. Чуть дальше другая птица подхватывает горсточку нот. Рута пропела их недавно. Сойкам быстро надоедает петь одно и то же. Внимательно осматриваю кроны деревьев, не покажется ли она где-нибудь. Сглатываю комок в горле и пою сама. Надеюсь, Рута поймет это как знак, что опасности нет и она может ко мне присоединиться. Одна из соек повторяет мелодию за мной. И тут до меня доносится крик.
Крик ребенка, маленькой девочки. Никто на арене не способен так кричать, кроме Руты. Я срываюсь с места и бегу, понимая, что это, возможно, западня, что все трое профи, возможно, поджидают меня в засаде. Но ничего не могу с Собой поделать. Снова отчаянные, пронзительные крики.
– Рута! – кричу я в ответ, чтобы она знала, что я рядом.
Чтобы они знали. Только бы отвлечь их от Руты. Я – та, кто натравила на них ос-убийц, я получила неизвестно за что одиннадцать баллов на тренировках. Зачем им она?
С криком выскакиваю на поляну и вижу на земле опутанную сетью Руту. Она только успевает высунуть руку и позвать меня, как в ее тело вонзается копье.
15
Трибут из Дистрикта-1 умирает, не успев вернуть себе оружие. Моя стрела глубоко вонзается ему в середину шеи. Он падает на колени и истекает кровью, пытаясь вырвать стрелу. Я уже зарядила вторую и верчусь с луком из стороны в сторону, крича Руте:
– Он один? Один?
Рута несколько раз говорит «да», прежде чем я это осознаю. Она повернулась набок, скорчившись и зажав копье своим телом. Я отталкиваю труп парня и разрезаю ножом сеть. Одного взгляда на рану достаточно, чтобы понять: я ничего не смогу сделать. И никто не смог бы. Острие копья целиком вошло в живот. Я сижу на корточках перед Рутой, бессильно глядя на смертельное оружие. Нет смысла успокаивать ее, говорить, что все будет в порядке. Рута не дурочка. Она протягивает мне ладонь, и я хватаюсь за нее, как утопающий за соломинку. Словно умираю я, а не Рута.
– Ты взорвала еду? – шепчет она.
– Все до последнего кусочка.
– Ты должна победить.
– Я сделаю это. За нас обеих, – обещаю я. Пушечный выстрел возвещает о смерти. Парня из Дистрикта-1. Я смотрю вверх.
– Не уходи. – Рута крепче сжимает мою ладонь.
– Я не ухожу. Я буду с тобой, – говорю я, придвигаясь ближе и кладя голову Руты себе на колени. Ласково глажу ее волосы.
– Спой, – просит она едва слышно.
Спеть? Что? Я знаю несколько песен. Когда-то в нашем доме тоже звучала музыка. У отца был замечательный голос, и он заражал меня своей любовью к пению, но после его смерти я почти не пела. Только когда Прим сильно болела, я напевала ей ее любимые песенки.
Петь сейчас? Меня душат слезы, а мой голос стал сиплым от дыма и постоянного напряжения. Но я не могу не исполнить последнюю просьбу Прим… то есть Руты. Я должна хотя бы попытаться. Мне приходит на ум колыбельная, которой мы в Дистрикте-12 успокаиваем голодных, несчастных ребятишек. Ее сочинили очень-очень давно в наших горах. Учительница музыки называет такие мелодии горными. Слова очень простые и успокаивающие; в них – надежда, что завтрашний день будет лучше, чем тот кусок безысходности, который мы называем днем сегодняшним.
Я откашливаюсь, сглатываю слезы и начинаю:
Ножки устали. Труден был путь.
Ты у реки приляг отдохнуть.
Солнышко село, звезды горят,
Завтра настанет утро опять.
Тут ласковый ветер.
Тут травы, как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.
Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они.
Веки Руты затрепетали и опустились. Она еще дышит. Почти незаметно. Я не в силах больше сдерживать слезы, они ручьем текут у меня по щекам. Но я должна допеть для нее до конца:
Глазки устали. Ты их закрой.
Буду хранить я твой покой.
Все беды и боли ночь унесет.
Растает туман, когда солнце взойдет.
Тут ласковый ветер. Тут травы, как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.
Мой голос становится едва слышным:
Пусть снятся тебе расчудесные сны,
Пусть вестником счастья станут они.
Вокруг мертвая тишина. И тут внезапно, так, что мороз пробежал по коже, моя песня зазвучала снова. Это запели сойки-пересмешницы.
Какое-то время я сижу не двигаясь, мои слезы падают на лицо Руты. Гремит пушечный выстрел. Наклоняюсь и прижимаю губы к ее виску. Осторожно, словно боясь разбудить, кладу голову Руты на землю и отпускаю ее руку.
Распорядители ждут, когда я уйду, чтобы забрать тела. И мне незачем больше оставаться. Я переворачиваю парня на живот, снимаю рюкзак и вытаскиваю стрелу. Перерезав лямки, забираю рюкзак Руты. Я знаю, она хотела бы, чтобы он был у меня. Копье не трогаю. Его заберут вместе с телом. Я все равно не буду пользоваться копьем, так пусть лучше оно покинет арену навсегда.
Я не могу оторвать глаз от Руты. Она такая маленькая, еще меньше, чем всегда. Лежит в сетке, как птенец в гнезде. Как оставить ее здесь. Такую беззащитную. Беззащитную, несмотря на то, что больше ей уже никто не причинит зла. Ненависть к парню из Дистрикта-1 теперь кажется глупой. Мертвый, он выглядит таким же трогательным и уязвимым, как Рута. Не он, а Капитолий виноват во всем.
В голове звучит голос Гейла. Теперь его гневные речи против Капитолия для меня не пустые слова. Теперь во мне тоже бурлит ярость. Смерть Руты заставила меня всей кожей ощутить несправедливость, которую творят с нами. Здесь еще сильнее, чем дома, я чувствую свою беспомощность. Капитолию все сходит с рук, ему нельзя отомстить.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
