– Что ты хочешь, чтобы я сказал? – орал викарий, извивающийся на веревках.
– Ну посуди сам, не мог же дон Октавио, высокородный гранд, стать в один миг, согласно твоему рассказу, колдуном и еретиком, – спокойным тоном произнес Великий инквизитор. – Или ты его просто оговариваешь, а?
– Нет-нет! – вскричал бледный как смерть викарий. – Герцогу Инфантадскому помогал крещеный еврей Авраам Клейнер!
– Так, значит, дону Октавио помогал совершать странные обряды и ритуалы некий крещеный еврей? – переспросил дон Хуан.
Духовный наставник «босых кармелиток» взвыл, потому что Санчес вновь ухватил его раскаленными щипцами.
Секретарь подробно записал, что подследственный, брат Варфоломей указал на сговор герцога Инфантадского и крещеного еврея Авраама Клейнера с целью сделать из достойного монастыря колдовское гнездо.
Инквизитор прочитал записи допроса, удовлетворенно кивнул головой и вышел из подвала. Пытка меж тем продолжилась до тех нор, покуда викарий не был замучен до полусмерти.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Утром, едва солнце взошло над горизонтом, Анна, которая устроилась спать прямо в библиотеке, была разбужена громким стуком в ворота монастыря. Она вскочила со своего импровизированного ложа, составленного из двух кресел, и подбежала к окну. Ей было прекрасно видно, как стражи, дежурившие у ворот, немедленно распахнули их, пропуская во двор троих всадников. Настоятельнице на миг показалось, что это отец наконец-то приехал по ее зову, дабы освободить монастырь от ужасных инквизиторов. Однако, приглядевшись внимательнее, Анна обнаружила, что всадниками были всего лишь приехавшие вместе с доном Хуаном фамильяры. Третий же, сидевший не на коне, а на осле, оказался не кем иным, как старинным знакомым дона Октавио, частенько приезжавшим в усадьбу, евреем Клейнером. У отца Анны с ним имелись какие-то финансовые дела.
Клейнер тяжело слез с осла, разгладил бородку и спросил у одного из фамильяров, почему это «достопочтенный дон Октавио назначил ему срочную встречу не в усадьбе, как обычно, а в монастыре?». Анна, услышавшая сей вопрос, тут же догадалась, что инквизитор заманил еврея в ловушку, а потому не удержалась и, высунувшись из окна насколько это было возможно, закричала:
– Беги, Авраам, беги! Это ловушка! Спасайся! Беги к моему отцу! Пусть он немедленно едет сюда!
Еврей, у которого в крови еще со времен исхода из Египта жило чувство опасности, тотчас кинулся к незапертым воротам, но фамильяры, все как на подбор молодые и крепкие мужчины, опередили его, закрыв последний путь к отступлению. Они подхватили еврея под руки и повалили на землю. На шум из трапезной, куда только что были загнаны все оставшиеся на свободе послушницы, вышел брат Бернар. Он бегло взглянул на Анну, которая во все глаза смотрела из своего окна на творившееся во дворе, и нарочито громко, так, чтобы ей было слышно, приказал фамильярам:
– Тащите этого колдуна в пыточную. Там его уже ждут.
Анна с ужасом отшатнулась от окна. Она прошлась по библиотеке. Ее мысли путались. Затем, собравшись с силами, настоятельница вышла из своего укрытия и направилась в церковь. Войдя внутрь церкви, она обнаружила, что та, несмотря на час утренней молитвы, была пуста. Прислушавшись, Анна обнаружила, что из трапезной раздается какой-то неясный гул. Аббатиса направилась туда. Чем ближе она подходила к трапезной, тем отчетливее слышались ей голоса послушниц и звяканье посуды.
Когда двери трапезной распахнулись, впуская в теплое, нагретое сотней тел помещение холодный воздух, все послушницы, завтракавшие и тихо переговаривавшиеся, разом смолкли и повернули головы в направлении вошедшей аббатисы. Напустив на себя высокомерный вид, Анна прошлась вдоль столов, за которыми сидели послушницы, и заглянула в большой чан, стоявший подле крайнего стола. От чана шел ароматный запах.
– Что там? – ткнула настоятельница «босых кармелиток» пальчиком в чан, в котором находились остатки каши, сваренной с мясом. – Как смели вы без моего разрешения польститься на скоромное. Да еще без молитвы! Немедленно положите еду обратно в чаны и ступайте в церковь к заутрене.
Все молчали. Многие послушницы старались как можно скорее доесть кашу, ожидая, что строгая аббатиса отберет ее у них.
Внезапно одна из послушниц, та, что сидела рядом со стоящей у стола Анной, которая всем своим видом изображала праведное негодование, воскликнула:
– А какое ты имеешь право отбирать у нас еду?
Аббатиса, покраснев от возмущения и обиды, ведь раньше никто не перечил ей, подскочила к смелой послушнице и заорала ей прямо в лицо:
– Да как ты смеешь! Ты – дрянь неблагодарная, которую я подобрала и обогрела в своем монастыре!
И тут соседка смелой послушницы неожиданно подала голос:
– Ты бы постыдилась, тоже еще мать-настоятельница выискалась! Блудодейка! Мы, пока ты затворничала в библиотеке, с голоду помирали. Спасибо отцам-инквизиторам – накормили.
Анна обомлела от такой речи. Заметив, что строгая аббатиса не отпирается, другие послушницы тотчас же подхватили:
– Тебя скоро на костре сожгут!
– Будешь блудодействовать и нас подстрекать!
– Мы тебе больше не подчиняемся!
– Нет у нас к тебе веры!
– Пошла прочь, пока мы тебя не поколотили!
Вдруг одна из послушниц, подцепив ложкой кашу, прицелилась и метнула разваренный сгусток в аббатису. Каша, описав дугу, попала Анне прямо в лоб. Та взвизгнула и бросилась прочь из трапезной, провожаемая громким и чрезвычайно обидным смехом.
Брат Бернар, стоявший в самом дальнем углу трапезной и бывший свидетелем столь стремительного падения авторитета настоятельницы монастыря, поспешил доложить Великому инквизитору о том, что план, придуманный и разработанный им, претворяется в точности.
Решив, что только герцог сможет теперь помочь ей, Анна стремительно направилась к воротам монастыря. Двое стражей преградили ей дорогу.
– А ну живо пропустите меня! – грозно крикнула Анна.
– Не положено, – басом ответил ей один из стражей.
Настоятельница хотела что-то сказать, но тут заметила, что второй страж совершенно беззастенчиво строит ей глазки, нахально подмигивая и кивая на кусты.
– Да как вы смеете? – воскликнула она.
Вместо ответа стражи в голос захохотали.
– Да уж смеем. Еще как смеем. О тебе нам все известно. Ты же только прикидываешься монашкой, а на самом деле потаскуха, – сказал тот, что строил аббатисе глазки. – Да еще и ведьмочка в придачу.
Кровь отхлынула от лица аббатисы. Анна решительным шагом направилась в залу капитула, где, как она предполагала, находился в данный момент Великий инквизитор. Но к дону Хуану ее не пропустили.
– Я требую немедленной встречи с ним! – кричала она брату Бернару. – Слышите! Немедленной!