Сестра Цецилия остановилась.
– Вот она. Вы пришли слишком поздно,– произнесла она, осеняя себя крестным знамением. Затем, подойдя к тележке, она откинула верхнюю часть простыни и спросила Кармелу: – Это ведь она, не так ли?
Кармела ни разу в своей жизни не видела покойников. Она смогла лишь утвердительно опустить ресницы. Сердце ее едва не остановилось, и на несколько секунд перед глазами все пропало в черном тумане.
– Сколько ей было лет? – произнесла Кармела.
Сестры недоуменно переглянулись.
– Я хочу сказать,– пояснила Кармела,– в каком возрасте она себя представляла в разговоре.
– Не знаю,– сказала сестра Пия.– Но мне кажется, что она потом полностью пришла в сознание и больше уже не бредила. Сегодня утром, посмотрев на меня, она сказала: «Как? Неужели жизнь уже кончилась?» После этого она не произнесла больше ни слова.
Сестра Цецилия опустила простыню.
– А кто позаботится о погребении? – спросила она.– Вы или мы? Если мы, ее похоронят в общей могиле.
Кармела вспомнила о могиле в соборе Сиены.
– А если похоронить отдельно?
– Концессия на три года будет стоить семь тысяч шестьсот лир.
– Я их вам дам,– сказала Кармела, ощупывая только что полученные деньги.
– Вы можете оставить деньги в приемном отделении. Мы сделаем все, что нужно.
Кармела стала думать, как могло случиться, что накануне в павильоне киностудии она так горько заплакала при мысли о том, что графиня умерла, а теперь у нее не было слез, а лишь ощущение слабости во всем теле.
– Может быть, выпьете кофе? – сказала сестра Пия, увидев посеревшее лицо Кармелы.
– Нет, спасибо, не стоит,– ответила девушка.– Я лучше пойду.
– И вы ступайте, сестра Пия,– сказала сестра Цецилия.– Не надо здесь стоять,– добавила она, указывая на труп.
Сестра Пия налегла на ручки тележки и продолжила свой путь.
– Вы это принесли для нее? – спросила сестра Цецилия, указывая на пакет, который Кармела держала в руках.– Может быть, вы пожелаете оставить это какой-нибудь другой больной? У нас они все такие бедные!..
Не говоря ни слова, Кармела открыла пакет, вынула флорентийское зеркальце и протянула пакет монахине.
И пошла к выходу.
По пути она машинально поднесла зеркальце к лицу.
В овале из позолоченного серебра она увидела рядом со своим лицом останки Санциани, которые удалялись под своды готического храма.
Накрытое белой простыней, это тело с выступающими ступнями, напоминавшее каменное надгробие и бывшее некогда столь красивым, катилось в последний путь на тележке для бедняков, и колонны монастыря отбрасывали на проплывавшее мимо них тело поочередно то тень, то свет...
Наконец Санциани пропала с зеркала...
Париж,
19 апреля 1954 года
