Прелюдия
Вечер медленно опускался на город.
Это был хороший вечер, самый лучший, самый светлый. Кругом мерцали огни, светились гирлянды в витринах магазинов, светилось что-то длинное и тонкое, намотанное на фонарные столбы.
На площади только-только закончили ставить елку — гигантский стальной скелет из тонких трубок, в которые полдня вставляли сосновые ветви. Теперь уже елка была обвешана дешевыми бумажными серпантинами и старыми гирляндами, однако убожество и дешевизну украшений заметить невозможно. Такое уж настроение у людей…
Владимир стоял у витрины и рассматривал расставленные в художественном беспорядке игрушки. Они были настолько не похожи на яркие стеклянные поделки из его детства, что становилось как-то не по себе. Обсыпанные золотом шары, висящие на темно-зеленых и серебристых искусственных ветках, Деды Морозы, да не из папье-маше, а из не поймешь даже чего… И все это обрамлялось пушистыми гирляндами, которые в народе продолжали называть дождиком, сверкающими лампочками и прочей забавной новогодней мишурой.
В этот Новый год Владимир впервые за много лет почувствовал праздник. Сердце радостно замирало, совсем как в детстве, когда сидел и ждал полночи, и под елкой вдруг откуда-то брался подарок…
Нет, больше всего он любил те несколько дней, где-то с двадцать восьмого декабря по тридцать первое. Повсюду наряжаются елки, народ по старой привычке запасается продуктами, причем такими, которые в обычный день и не подумал бы покупать.
И вот теперь, когда выпал снег, когда окутали город мягкие сумерки, хотя только половина пятого вечера, и в окнах вместо света уже зажигаются разноцветные огни… Владимир закрыл глаза и глубоко вдохнул. Вспомнились те праздники, когда он еще ходил в школу, учился в младших классах. Как он бегал, искал, где продают ели, чтобы набрать обломанных веток, принести домой и смастерить из них на плетеном соломенном блюде что-нибудь эдакое. Как он испортил две зубные щетки, раскрашивая сосновые шишки. Как покупали отрывной календарь, на листочках которого была уйма всего интересного…
Вспомнились витые фиолетовые свечи, которые зажигали только раз в год на несколько минут, блюдце с шоколадными конфетами, которые можно было есть сколько угодно. Но самое яркое — как тридцатого декабря, вечером, они с отцом ставили елку, а тридцать первого днем или же тридцатого вечером он ее наряжал…
Наверное, странно было смотреть на здорового, не такого уж молодого на вид мужика, стоящего с закрытыми глазами посреди улицы. Хотя, на самом деле ничего странного, наш народ праздники начинает отмечать за две недели и еще неделю не может остановиться.
Владимир открыл глаза, тряхнул головой, осознавая, что в кармане у него лежит довольно длинный список, что нужно купить, и зашел в магазин. Очередь выстроилась чуть ли не до самой двери. О, еще одно забытое ощущение. Владимир улыбнулся и занял сразу в три отдела.
Колбаса копченая, вареная, сухая, балык и ветчина, сало, буженина и грудинка вместе с сыром и сосисками исчезали со страшной скоростью. Народ нагружался и традиционными апельсинами-мандаринами, что естественно, и всякой деликатесной всячиной. Хлеба в магазине уже не существовало как понятия — каким-то чудом на прилавке удержались две или три сдобные булки. Продавщица же из хлебного отдела была занята тем, что прикрепляла к стене хвост ярко-синей фигурной гирлянды из фольги.
Владимир запросил сыру швейцарского, палку салями, которую любил с детства, всякого разного по мелочи и конфет. Сзади хихикали две девчонки, сумки которых топорщились горлышками бутылок. Да, вот это тоже надо будет не забыть. Владимир купил еще бутылку шампанского и две бутылки «Немирова» — нормальный, не разбавленный и не воняющий керосином продукт.
Деньги разлетаются как птицы! Впрочем, это нормально — надо же хоть раз в год почувствовать себя человеком, который имеет право на что-то большее, нежели буханка хлеба в день, селедка в неделю и палка колбасы в месяц.
Когда Владимир вышел на улицу, опять пошел снег. Он уже лег почти невидимым пушком на утоптанные за день тротуары, кружился в воздухе и постепенно усиливался. Хорошо… В позапрошлый Новый год всю ночь лупил дождь, а в прошлый стоял дикий мороз на голую землю.
Между прочим, было совсем не холодно. Мороз градусов семь, не больше, и без ветра. Владимир даже снял шапку и расстегнул воротник куртки. Морозный воздух тут же проник за пазуху, стало скорее щекотно, чем холодно. Владимир закурил.
Теперь, наверное, еще раз заглянуть на рынок… хотя все продавцы уже давно разбежались: кто по магазинам, кто по домам — готовить. Нет, погулять немного по городу и домой.
Владимир направился в сторону центра. Здесь народу было заметно больше. Детвора восторженно носилась вокруг огромной елки на площади. Уже слегка пьяные люди в обнимку расхаживали по улицам. Из всей этой пышущей радостью толпы как-то выделялись пенсионеры. Они бродили по аллейкам, слушая скрип снега под ногами, никуда не торопились, поглядывали на детей, на сверкающие гирлянды и улыбались одними глазами…
Владимир прошел мимо «танка», мимо ряда скамеек, спустился в подземный переход и вышел уже непосредственно на площадь, которую до сих пор наблюдал только издалека.
Если бы можно было видеть эмоции, то, наверное, в глаза ударил бы яркий свет, идущий от поднимающегося в небо золотого столба. Это невозможно описать словами, это можно только увидеть и почувствовать. Когда как-то сразу забываешь обо всем, оно остается за плечами и хотя и ждет своего момента, чтобы снова броситься со спины, но сейчас… Маленький Володя с неподъемной сумкой продуктов подошел поближе к елке и счастливо рассмеялся…
