Все происходило именно так, как он предусмотрел в своем сценарии. Вилли подумал о том, что они сделают с его трупом. Он сочинил сотни аналогичных ситуаций, будучи еще никому не известным наемным сценаристом в Голливуде. Вилли обязательно хотел знать, как они поступят с его телом. Иначе это все равно, что уйти из зала, не досмотрев фильм. Он не знал, как Сопрано собирается от него избавиться, но, в любом случае, особой изобретательности он не проявит. К счастью, Вилли предусмотрел и это. Он захватил с собой чемодан Энн, помеченный ее инициалами — золотыми буквами Э и Г на черном фоне. Он рассчитывал, что его разрежут на куски — на этот раз и физически тоже — и в таком виде доставят в Управление детских благотворительных учреждений. У него имелась и другая версия сценария, еще более увлекательная. Несчастного Вилли все так же разрежут на куски и сложат в чемодан. Затем чемодан незаметно внесут в дом любовников, которые будут продолжать заниматься любовью рядом с бедным маленьким Вилли, разрезанным на куски и задвинутым в угол. Вилли очень хорошо видел себя в этой роли. Он уже заранее смаковал наслаждение, которое испытает при чтении газет на следующий день после обнаружения чемодана. Вот это кино. Хичкок мог отдыхать. Естественно, все зависело от постановки и выбора исполнителей, но Вилли сам собирался заняться этим и был готов просить Энн и ее любовника сыграть самих себя. Это будет тяжело, но чего не сделаешь ради искусства. Кино было его естественной средой обитания, именно там он мог дышать полной грудью.
— Ну давайте, — пролепетал он, обращаясь к Сопрано.
Он стоял рядом с открытым чемоданом, который смотрел на него своим круглым глазом. Вилли впервые видел, чтобы открытый чемодан выглядел таким образом. Он шагнул вперед, чтобы влезть в чемодан, но чемодана не было. Был только Вилли, стоящий с поднятой ногой. Он едва не упал, но Сопрано оказался рядом.
— Вам нужно немного поспать, месье Боше.
Только через день, когда Вилли в одиночестве проснулся на вилле после шестнадцатичасового сна, перед ним открылась истина.
Журналисты!
Как он не сообразил этого раньше?
НА ЛАЗУРНОМ БЕРЕГУ КАРНАВАЛЬНЫМ ВЕЧЕРОМ ЛЮБОВЬ РАЗЛУЧИЛА ЭНН ГАРАНТЬЕ И ВИЛЛИ БОШЕ.
Фотографии «идеальной пары». И рядом… фото настоящей пары, идущей по тропе на Горбио. Как же он сразу не понял, что означал тот здоровенный бинокль, висевший на шее «барона»? Ведь это старый фокус. Камера с телескопическим объективом. Достаточно было вспомнить того негодяя на верхушке дерева с биноклем у глаз: конечно же, он фотографировал.
Но это еще не все.
Вилли слышал свое свистящее дыхание так, словно рядом с ним стоял кто-то другой, страдающий астмой.
ВИЛЛИ БОШЕ НАНИМАЕТ КИЛЛЕРОВ, ЧТОБЫ УСТРАНИТЬ ЛЮБОВНИКА
СВОЕЙ ЖЕНЫ.
ОБЕЗУМЕВШИЙ ОТ ЛЮБВИ И РЕВНОСТИ. ОТЧАЯНИЕ ВИЛЛИ БОШЕ.
Я ПРОШУ УБИТЬ ЛЮБОВНИКА МОЕЙ ЖЕНЫ. ВОТ ЧТО НАМ СКАЗАЛ
ВИЛЛИ БОШЕ.
ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ, ЕСЛИ ВЫ УБЬЕТЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА,
ПРЕДЛАГАЕТ НАМ ВИЛЛИ БОШЕ.
РОКОВАЯ ОШИБКА ВИЛЛИ БОШЕ.
ОН ПРИНИМАЕТ ДВУХ ЖУРНАЛИСТОВ ЗА КИЛЛЕРОВ И ЗАКАЗЫВАЕТ
ИМ УБИЙСТВО ЛЮБОВНИКА СВОЕЙ ЖЕНЫ.
Вилли рухнул в кресло и, запрокинув голову, закрыл глаза.
Все, пропал. Крышка. Всеобщее посмешище. Сопливый пацан в глазах всех и каждого.
Это называется работать рука об руку с прессой. Голливудские журналисты дают специальную премию тем кинозвездам, которые соглашаются сотрудничать с ними. На этот раз он ее честно заработал.
Скотина Белч. Он, действительно, обладал чувством юмора. Он продал его журналистам со всеми потрохами. Вилли казалось, будто он потерял друга детства.
Проклятая астма.
Вилли попытался расслабить галстук и расстегнуть воротник, но не нашел ни того, ни другого.
Они обвели его вокруг пальца. Все было разыграно, как по нотам. Они словно вышли из его последнего фильма «Золотой век» с Конрадом Вейдтом в главной роли. Образ барона, например. Вылитый Питер Лорр. Все было именно так. Немного стилизованный, в меру мерзкий. Экспрессионистский. С точно отмеренной долей сюрреализма и фантастики. Мэкки-Нож. Музыка Курта Вейла. Социальная фантастика о жизни отбросов общества. Трехгрошовая опера. Гнусный романтизм. Они слушали его очень серьезно, когда он предложил им, что сам придет с деньгами на виллу.
— Половина вперед, половина после выполнения работы. Я буду ждать. Вы понимаете, я должен быть здесь, чтобы утешить жену после.
Сопрано слушал его очень серьезно.
— На вас падут подозрения, это опасно, месье Боше. Человек вроде вас.
Голос хриплый, прерывистый.
— Меня будут подозревать в любом случае. Но доказать ничего не смогут.
Он рассмеялся.
— Затрудняюсь даже сказать, какие штрихи это добавит к моей репутации…
Вот что он сболтнул журналистам. Вне всякого сомнения, это люди Херста. Да, конечно. Они устроили ему ловушку. Херст жаждал его крови, как это было с Орсоном Уэллсом после выхода «Гражданина Кейна».
— Постарайтесь не упустить его. Если она не вернется в Голливуд, я разорен. Это так же просто, как.
Внезапно и совершенно неожиданно барон оглушительно пукнул, но эта незадача никоим образом не смутила его, он сохранял такой же достойный вид, как и раньше.
— Он расстраивается, — заметил Сопрано. — Это эмоции. Он хочет сказать, что было бы более естественно ликвидировать обоих.
Вилли почувствовал радостную дрожь: это было проявление романтичности, хорошо известная сентиментальность жителей Средиземноморья показывала свое мерзкое розовое рыло.
— Вот как? — насмешливо спросил он. — Неужели он настолько чувствителен?
— Барон — это личность, — ответил Сопрано. — Он человек воспитанный. Ему не нравится разлучать любящие сердца. Он считает, что так поступать нельзя.
— Он вам сказал это?
— Вы сами только что слышали. Это были эмоции. Он предпочитает убить обоих. Тогда они останутся вместе.
— Сожалею, но я придерживаюсь другой точки зрения. Моя жена приносит мне миллион в год, если не учитывать налогов. Это стоит некоторой неделикатности.
МОЯ ЖЕНА ПРИНОСИТ МНЕ МИЛЛИОН В ГОД, СКАЗАЛ НАМ ВИЛЛИ БОШЕ, КОТОРЫЙ ПРЕДЛОЖИЛ НАМ ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ ЗА УБИЙСТВО ЕГО СОПЕРНИКА, ФРАНЦУЗСКОЙ ЗВЕЗДЫ ЖАКА РЭНЬЕ, КАВАЛЕРА ОРДЕНА «УЧАСТНИКИ ДВИЖЕНИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ», ГЕРОЯ ВОЙНЫ В ИСПАНИИ И ДВИЖЕНИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ…
— Ну, — сказал Сопрано, — что до меня, то. Но таково мнение барона. А он человек чувствительный.
— Пипи, — произнес барон.
— Это эмоции, — заметил Сопрано. — Скоро пописаешь. Ты же видишь: мы разговариваем. Потерпи.
Барон сдержался только наполовину, тихонько пукнув несколько раз подряд.
