Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
– Может, все-таки Рамон … – осторожно начал мессир Бертран.
Почтенный мэтр скривился, точно надкусил кислый сарацинский фрукт лимон:
– К дьяволу Рамона! Ему давали шанс – он его благополучно упустил, а неудачники нам без надобности! Младшенький ваш, уж простите великодушно, тоже никуда не годился – кроме юбок, ничего на свете не видел, а вот мессир Тьерри… – узенькие глазки господина Калькодиса превратились в две хитрые щелочки. – Поправьте меня, если я ошибаюсь – в своем молчании мессир Тьерри сумел выяснить многое, очень многое…
– Да, но как отнесется к столь неожиданной перемене… Покровитель?
– Сами у него узнайте при встрече, – невесело хихикнул мэтр. – Только вы не хуже меня знаете: он недолюбливает людей, не могущих определиться, на чьей они стороне. Мессир Тьерри, при всех его познаниях, а также скрытых и явных достоинствах – именно такой человек. Он, да простится мне такое сравнение, в точности как египетский зверь кот. Живет в доме, берет пищу из рук хозяина, но уходит и приходит, когда ему вздумается.
– Если твоему господину нужен определенный ответ, он его знает – клясться ему в верности я не стану. С нас достаточно того, во что превратился Рамон, – медленно, тщательно подбирая слова, произнес Тьерри, в глубине души ожидая быстрого возмездия за дерзость. Однако толстяк лишь выразительно развел руками:
– Не станете, так не станете – дело ваше, выбор тоже за вами. Что касается мессира Рамона… Он всего лишь получил то, о чем просил. Не наша вина, что он не справился с тяжестью возложенной ноши. Или вам нужны мои извинения, на пергаменте, со своеручной подписью и заверенные сами-знаете-чьей печатью?
– Хорошо, хорошо, обойдемся без долгих расшаркиваний, – несколько поспешно, на взгляд Транкавеля-среднего, вмешался хозяин Ренн-ле-Шато. – Верно ли я понимаю, что заключенные нами соглашения и планы остаются в силе, за единственным исключением… Тьерри отныне занимает место Рамона?
– Совершенно верно, – лучась благожелательностью, заверил мэтр Калькодис. – Позже, в более удобное для вас время, я наведаюсь еще разок – со всеми этими расписками и договорами, дабы внести необходимые исправления и дополнения. Крючкотворство, господа, страшная сила… Задуманное должно продолжаться – ветер дует в благоприятную сторону, мельница вращается, мука мелется… К вам тут несколько недель назад заглядывал гость от мадам Элеоноры, верно?
Гостя Тьерри мельком видел. В отличие от мэтра Калькодиса и его господина, этот прибыл вполне обычным путем, по дороге, называемой Арлесией. Однако в нем ощущалось нечто, свойственное этим двум загадочным господам. В Ренне гость пробыл всего пару дней, общаясь в основном с мессиром Бертраном и его наследником, но Тьерри без труда разузнал имя приезжего – Ангерран де Фуа. Имя, как полагал Тьерри, было фальшивым, а преклонный возраст сего шевалье отнюдь не соответствовал ни его бодрому внешнему виду, ни живости характера. Исполнив свое загадочное поручение, мессир Ангерран столь же спешно и потихоньку отбыл к побережью.
Транкавель-старший ограничился коротким кивком, подтверждая.
– Он наверняка доставил весточки от госпожи Пуату, – продолжил развивать свою мысль толстяк, – в которых эта мудрая дама неоднократно подчеркивала и настаивала: срок пришел. Те, чье присутствие вам мешало, отправились в свой безумный поход. Руки у вас развязаны. Честно говоря, я в толк не возьму: какова причина вашего замешательства?
– Не так-то просто заставить подняться целую провинцию…
– Ай, бросьте! – с истинно иудейским пренебрежением отмахнулся мэтр Калькодис. – Кто истинный сюзерен в Лангедоке, я вас таки спрашиваю? Последнему попрошайке на рынке в Тулузе известно – ваша милость! Ну, так чего ж вы ждете, спрашивается? Гласа небесного, огненных письмен на облаках? Устроим, если позарез необходимо.
– Все начнется тогда, когда я сочту нужным, – сказал, как отрезал, мессир Бертран. – Не раньше и не позже.
Господин Калькодис по-лошадиному фыркнул:
– Ну-ну. Опять ваша хваленая самоуверенность. Надеюсь, вы хоть в этот раз не допустите промаха. Засим – нижайше прошу прощения, мессиры. Дела, знаете ли. Постоянные дела, хлопоты, заботы о благе ближних своих… Мое глубочайшее почтение, – пятясь спиной вперед, толстяк достиг ступенек лестницы и начал вперевалку спускаться, пока не исчез из вида.
– О каких договорах он тут рассуждал? – вполголоса осведомился Тьерри, но ответа не дождался. Его отец, помрачневший и вновь нацепивший маску непроницаемости, загрохотал вниз по лестнице следом за удалившимся гостем, небрежно бросив через плечо: «Идем, поговорим».
Задумывая черные дела,
На небе ухмыляется луна,
А звезды будто мириады стрел.
Ловя на мушку силуэты снов,
Смеется и злорадствует любовь,
И мы с тобой попали на прицел…
Я же своей рукою
Сердце твое прикрою:
Можешь лететь и не бояться больше никого.
Сердце твое двулико:
Сверху оно набито
Мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно.
Смотри же и глазам своим не верь:
На небе затаился черный зверь.
В глазах его я чувствую беду.
Не знал и не узнаю никогда,
Зачем ему нужна твоя душа —
Она гореть не сможет и в аду…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ХОЛОДНЫЕ ТУМАНЫ КАМАРГА
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Дальняя вилась дорога
14 октября 1189 года.
Легендарное Mediterran mare, Средиземное море, оказалось вовсе не таким, как представлял его по рассказам очевидцев сэр Гай. Оно мало чем отличалось от виденных им Дуврского пролива или Ирландского моря – пепельно-серое, хмурое пространство волнующейся воды, равномерно кидающее взлохмаченные крутые волны на приступ неподатливой тверди. Только берег был иным. Не привычный скалистый, как в Британии, а рыже-глинистый, поросший выгоревшей за лето густой травой и низкими, скрюченными в три погибели соснами.
– Это еще что, – тоном бывалой путешественницы заявила мистрисс Изабель, борясь с порывами ветра, норовившими сдернуть с нее дорожный плащ. – Через неделю-другую поднимется мистраль, сильный ветер из долины Роны, и тогда все – ни один капитан без необходимости не высунется из гавани. Мистраль дует зиму напролет, и на берегах Лионского залива и итальянской Лигурии люди терпеливо сидят по домам, ожидая весны.
– А как же крестоносное воинство на Сицилии? – озадачился мессир Гисборн, вспомнив заодно о собственном давнем намерении добраться к Рождеству до Константинополя. – Им тоже придется ждать?
– Если они не хотят по собственной глупости утратить корабли – потерпят, – припечатала рыжая девица. – Говорят, Сицилия – прекрасное местечко, а Иерусалим и Гроб Господень за одну зиму никуда не денутся.
Правда в высказываниях мистрисс Уэстмор всегда щедро приправлялась неприятной резкостью. Франческо как-то растолковал попутчикам: подобный взгляд на мир именуется «цинизмом», от названия древней философической школы в Греции. Мол, те давно умершие умники тоже считали – незачем приукрашивать действительность красивыми словесами. Милорд Гисборн, выслушав, остался при прежнем мнении: девица из Бристоля от рождения страдает злоязычием и язвительностью. Исправлять ее нрав бесполезно, остается только терпеть. И посочувствовать ее возможному спутнику жизни – такая особа любого доведет до петли или бегства из дома. Единственное спасение: выдать ее замуж за глухого.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
