Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
«Вот это я попал, – мелькнули мысли в голове. – Не боится государь назначать на такой пост восемнадцатилетнего парня».
Но делать нечего, раз уж назвался груздем, то полезай в кузов. А времена на дворе стояли такие, что с жизнью можно было расстаться на любой должности.
Хорошенько подумав, я стал узнавать: а что не так с Аптекарским приказом, если меня назначают его главой? Тут меня и просветили, что бывший глава приказа мирно посидел на колу и уже похоронен. Штатов в приказе не существует. А сам боярин свои распоряжения передавал через подьячих других приказов. Аптечных огородов, известных мне по книгам еще в прошлой жизни, практически не было. Кто служил травниками, выяснить я не мог. Так что моей бедной голове, кроме всего прочего, нужно было составить оптимальные штаты приказа, но при этом стараться не переусердствовать, чтобы не быть обвиненным в напрасном расходе царевой казны.
Тут мне очень помогло то, что дьяки, которые уже составляли сплоченную группу формирующегося чиновничества, в своей подавляющей массе относились ко мне неплохо благодаря одному известному случаю. Но ходить к ним без финансовой подпитки все равно было бесполезно. Мои походы по приказам пользу все-таки принесли, я нашел двух дьяков, согласных перейти в Аптекарский приказ и работать со мной.
Они уже к весне составили все докладные записки, штатное расписание приказа, также были составлены списки всех иностранных врачей и аптекарей, работавших в это время в Москве. Кроме того, были подсчитаны необходимые средства для начала работы Аптекарского приказа, расширения аптекарских огородов и увеличения состава травников, работающих на них. В эти же расчеты вошла и моя лекарская школа. В этой школе в отличие от своего жалкого класса я уже планировал почти настоящую учебу, тем более что у меня было теперь несколько человек, по крайней мере имеющих понятие о медицине как науке. Они могли в будущем образовать костяк преподавательского состава, если, конечно, у меня получится все, что я задумал.
В моем же московском хозяйстве все шло, как и планировалось. Сашка Дельторов упорно продвигался к искомому моменту – получению хрусталя, мое предложение сделать оксид свинца, прокалив металл на поду печи, оказалось удачным. Сашка, получив в свое распоряжение спекшиеся куски этого вещества, начал опыты по варке хрусталя, а я надеялся, что, может, ему повезет, и еще до того, как наша печь окончательно превратится в кучу кирпичей, мы увидим настоящий хрусталь и пошлем большой привет Богемии.
Мастерская по производству эфира уже практически была разобрана. Планировалось ее восстановление в моей вотчине в Заречье, на другом технологическом уровне.
Шесть из моих учеников художников, оказавшихся талантливыми ребятами, уже писали парсуны на заказ, и я планировал их лучшие работы в скором времени показать Иоанну Васильевичу, ведь деньги на учебу были царевы.
Еще несколько человек вполне могли трудиться иконописцами, при их старании и усидчивости копии с работ мастеров у них получались неплохо.
А остальные уже вполне хорошо работали в мастерской по производству масляных красок. И мастера-иконописцы не раз приходили поглазеть на эти краски, все-таки они были намного ярче тех, которыми пользовались раньше.
Мой ювелир не на шутку заинтересовался оптикой и все остававшееся у него время отдавал шлифовке линз из осколков стекла. Он пытался даже мастерить станочки с ножным приводом, чтобы вытачивать и шлифовать стекла. Когда же до него дошло, что было бы намного быстрее отливать линзы, он быстро спелся со стеклодувом. Что у них там получалось, я даже не представлял, потому что времени у меня и зимой не хватало ни на что.
А когда я думал, что начнется весной, мне заранее становилось плохо.
Но вот за всей этой суетой наконец-то пришла настоящая весна, и мне действительно стало плохо от навалившихся на меня дел.
Прошел всего год с тех пор, как я вместе с Хворостининым зашел на свое московское подворье. Но как много всего за это время произошло! Из никому не известного Данилки я превратился в думного боярина Сергия Аникитовича Щепотнева, известного всей Москве личного врача Иоанна Васильевича и главу Аптекарского приказа. Теперь я должен был стараться соответствовать всем этим званиям.
В думе меня приняли настороженно, но без высокомерия, обращались со мной как с равным, может, у кого-то из бояр и было желание поставить меня на место, но ссориться с человеком, который почти каждый день наедине проводил с царем по часу и более, наверняка казалось опасным делом. Я быстро перезнакомился с такими же, как я, начальниками приказов. Особенно мне хотелось завести приятельские отношения с главой Пушечного приказа. Два дьяка Аптекарского приказа развили бурную деятельность, с моей помощью нашли себе помещение и нескольких подьячих, и теперь с удовольствием обрастали канцелярией, а подьячие целыми днями выполняли их и мои поручения по поводу разведения аптекарских огородов и найму работников. Кроме того, по моей инициативе впервые разрабатывались правила получения разрешения на работу в Москве иностранцам – врачам и аптекарям. Кроме своего диплома они должны были показать удовлетворительное знание русского языка и сдать экзамен по своей профессии у меня в приказе. Вводя такие правила, я, собственно, ничем не рисковал, настолько мал был приток иностранцев в Москву, что вряд ли мне больше чем несколько раз в год пришлось бы этим заниматься. Но вот те, кто уже практиковал в Москве, все равно обязывались сдавать экзамены, и я боялся, что по итогам испытаний придется половину всех этих специалистов отправить туда, откуда они появились.
Об этом я как-то сказал в беседе с царем, но тот только махнул рукой:
– Ты глава приказа, тебе и за дело отвечать, если они самозванцы и не знают ничего – всех на плаху.
Снег таял, и во дворе у меня готовился огромный обоз, который должен был перевезти в Заречье гору материалов, инструментов и прочих припасов для устройства мануфактур.
Стекловаренная печь уже была разобрана, и в пустом каменном здании я планировал разместить Кузьму с его людьми и ювелирно-кузнечным производством, для чего там сооружался небольшой кузнечный горн. А перед окончательной разборкой этой печи ко мне пришел мой стеклодув и показал бесформенный прозрачный кусок стекла, которое было явно тяжелее, чем обычное, так что мое желание помахать рукой Богемии становилось явью.
За прошедшую зиму я уже привык к тому, что я женатый человек, когда приезжаю домой, меня ждет жена, и я буду встречен, обласкан, напоен и накормлен. Нельзя сказать, что это мне не нравилось, – очень даже нравилось. Вот только в постели пришлось приложить много сил и настойчивости, чтобы моя жена стала хоть чуть-чуть похожа на привычных мне женщин. Но все равно в порыве страсти, когда хотелось так много всего, приходилось помнить об исповеди. Ведь если я легко мог насочинять отцу Варфоломею ерундовских грехов, то моя жена выкладывала ему все до последней подробности. Я, конечно, не думал, что эти подробности так уж сильно удивят много видевшего попа, но не хотелось давать в руки священникам лишние козыри против себя. И без этого я все время был у них под колпаком.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
