Живительный отвар заструился внутрь организма. Как раз то, чего ему не хватало последние два дня.
– Рябчик, – скривился Баз, – А по мне – та же курица! Не чувствую я у себя в тарелке настоящей дикой природы.
– Природа в тарелке? Звучит дико.
– Неправда, – улыбнулся очкастый, – Это яркая и удачная метафора.
– Тут ему можно верить, – кивнул Фомин, – С тех пор, как Баз стал пресс-секретарём, министерство информации изъясняется исключительно метафорами.
– Тружусь, не покладая мозгов, – вздохнул очкастый, наливая из хрустального графина, – А кто оценит?
Я осторожно глянул на его плавный профиль.
Формально, не такая большая должность. А реально…
Вероятно, он не зря чувствует себя тут, как дома.
Единственное странно – почему я удостоился такой чести? Не проще было хозяину беседовать со мной наедине…
– А вы чем занимаетесь? – спросил Баз, рассматривая меня сквозь стёкла очков. Взгляд был пристальный, холодноватый. Абсолютно не вязавшийся с имиджем «рубахи-парня». Словно, пресс-секретарь и не прикладывался только что к графинчику.
– Сельским хозяйством.
В конце концов, я не очень покривил душой. Не так давно, и правда, ворочал сено и колол дрова. Уничтожение всяких уродов – это ведь не профессия, а что-то вроде хобби.
– Да, – кивнул Баз, – Хорошее дело. Растить овощи, фрукты… и злаки. Обожаю творцов – инженеров, алхимиков, пахарей… И не люблю убийц.
Он отвернулся. Зачерпнул ложку супа.
Проглотил. И опять казался подвыпившим, безобидным.
Ага.
Допрос уже идёт на всю катушку.
– Неужели сельское хозяйство – так опасно? – уточнил Фомин, добавляя в свою тарелку мелко нарезанного лука.
Я ждал этого. И рассказал свою «историю» – незамысловатую.
Чем проще, тем лучше.
Глава 7
– Значит, вас обстреляли ночью?
– Да, поздно вечером. Засветло не успел вернуться.
– Откуда ехали? – прищурился Фомин.
– Из Еленовки в Уручье.
Названия я запомнил, когда мы с Егором изучали карту.
– Сможете показать, где именно на вас напали?
– Приблизительно. Там было темно.
– И как вас занесло на мою территорию?
– Ну… виноват. Сам не пойму. Я ж тогда дороги не разбирал. Гнал так, что душа с телом прощалась…
Красиво сказано, по-деревенски. И неважно, что из «нивы» больше шестидесяти «кэмэ» не выжмешь.
– Смутные времена, – вздохнул очкастый Баз, – Смутные… Даже простой земледелец не чувствует себя в безопасности.
Не поймешь – всерьёз говорит или издевается?
– Преступность – бич нашего времени, – согласился Фомин. Укоризненно глянул на Геннадия, – Вот с чем должна бороться местная власть.
Тот дёрнул бородкой, словно его душил воротник:
– Понимаю, Юрий Петрович.
– Мне так не кажется.
Геннадий моргнул. Потянулся к воротнику, расстёгивая ещё одну пуговицу на рубашке:
– Мы делаем всё, что возможно…
– Конечно, я тебя не первый год знаю. Но люди жалуются.
Фомин отодвинул пустую тарелку. Официант тут же её забрал. Юрий Петрович откинулся на спинку стула. Покосился на «Крокодила»:
– Чего не ешь, Гена? Не вкусно?
Тот пробормотал:
– Вкусно.
Торопливо проглотил ложку супа и закашлялся.
– Расслабься, – вздохнул Фомин, – Ты среди друзей. И разговор у нас дружеский.
Баз налил Геннадию стакан минералки. Тот утёрся салфеткой и глотнул воды. Поднял глаза на Фомина:
– Я не могу отвечать за каждого уголовника. Это дело полиции.
– Точно, – согласился хозяин, – Но местная власть должна создать ей условия для работы.
– Я мало, что могу. По законам военного положения – всё решается через коменданта.
– Не надо рассказывать о законах, – поморщился Фомин.
– Если ко мне есть конкретные претензии…
– Есть, Гена, – вздохнул Юрий Петрович, – Увы. Газетка «Путь свободы» тебе подчиняется?
– Да-а…
– И что за люди там работают?
– Обыкновенные, квалифицированные, – выдавил «Крокодил». Достал носовой платок и утёр лоб.
– Ага. Молодые, энергичные. Их бы энергию – да в мирных целях.
– Я ничего такого…
– Не знаешь? Тем хуже. Кстати, там ведь трудится и твой племянник?
Геннадий побледнел и отодвинул тарелку. А Фомин глянул на меня и дружески оскалился:
– На второе у нас – бараньи отбивные и телятина с рисом. Лично я выбираю телятину.
– И то, и другое! – улыбнулся Баз.
– Телятина, – сухо озвучил я.
Лишь Геннадий промолчал. Он судорожно пил воду.
– Ему тоже телятину, – кивнул Фомин.
Официант унёс супницу и тарелки.
Воцарилась тишина.
За окном догорал закат. Кремовые глыбы облаков тонули в тёмно-фиолетовом океане.
Разгоняя сумрак, на стенах вспыхнули голограммы факелов. В их дрожащих отсветах комната и вовсе обрела готический вид. Массивная деревянная мебель, старинные гобелены – всё как в настоящем замке… У какого-нибудь Жиля де Ре. Или у Синей Бороды…
Фомин перехватил мой взгляд и с гордостью уточнил:
– Здесь только подлинники. Ручная работа – пятнадцатый век.
– Мне нравится, – кивнул Баз, – Создают атмосферу…
– А мне – нет, – вдруг нарушил молчание Геннадий.
Тёмные зрачки хозяина зажглись интересом:
– Почему, Гена?
– Это всё – декорации. А мы в России.
– В бывшей России, – уточнил Баз.
– Да, – выдавил «Крокодил», – Когда она рухнула, мы думали, что худшее позади.
– А разве не так? – моргнул пресс-секретарь, – Уничтожена коррумпированная власть, повеяло настоящей свободой…
– Оставьте лозунги для телевиденья.
– Нет, – усмехнулся Баз, – Это не лозунги. Это из программы партии, в которой ты состоишь.
Геннадий затих.
Фомин глянул на меня и покачал головой:
– Видите, как близко к сердцу он принял вашу беду. Даже память отшибло.
