— Пока что нам везло. Дожди прошли как раз тогда, когда надо, и поздних заморозков не было. Но я такая же, как ты: не успокоюсь до тех пор, пока мы не соберем хлопок с последнего ряда кустов.
— А тогда можно будет беспокоиться о следующем урожае, — рассмеялся Хоуги, но в его глазах, устремленных на Мэри, была тревога. — Я имею в виду, если раньше вас не сдует ветром.
Мэри пропустила его слова мимо ушей. Мужчины надели шляпы и зашагали вслед за ней к коттеджу Сэма.
— Мистер Хоуги прав, мисс Мэри, — проговорил Сэм. — Вам нужно больше есть, иначе будет плохо. Может, останетесь и пообедаете с нами? У Беллы на плите подходит целый горшок горошка с ребрышками.
Они подошли к крыльцу, на котором их поджидала жена Сэма. Она услышала приглашение мужа и присоединилась к нему:
— А из духовки я только что достала пирог с черной смородиной, мисс Мэри.
Хоуги смотрел на нее полными надежды глазами. Мэри знала, что они хотят, чтобы она сказала «да». Иначе пройдет еще два часа, прежде чем он сядет за стол, и тогда ему придется есть холодный обед. Она видела, как остывает пирог на подоконнике, и слышала, как от него пахнет.
—-Большое спасибо, — откликнулась Мэри, — но нам надо заехать еще в несколько домов. Хоуги, вы готовы?
От вида и аромата свежего пирога ее затошнило. После смерти матери она даже думать не могла о еде.
Сэм и Белла вышли вслед за Мэри и расстроенным Хоуги в крытый проход между домами, где их встретила Дэйзи, четырнадцатилетняя дочь Джонсонов.
— Мама, к нам едет дорогой автомобиле. Я видела, как он только что свернул с дороги.
— Один из этих экипажей без лошадей? — уточнила Белла. — Интересно, кому это мы понадобились?
Через проволочную сетку на двери Мэри увидела, как предмет их разговора остановился под одним из орехов, растущих во дворе.
— Да это же молодой Уорик! — воскликнул Хоуги и прищурился. — Хотел бы я знать, кого он ищет?
— Похоже, он приехал ко мне, — сказала Мэри. — Вы оставайтесь здесь, а я пойду узнаю, что ему нужно.
«Наконец-то он выследил меня», — думала Мэри, предчувствуя, что разговор предстоит неприятный и утомительный. Очевидно, Перси объезжал дом за домом, пока не настиг ее здесь.
Скрестив на груди руки, Перси присел на капот нового «пирс-эрроу», заменившего тот, что отец сохранил для него во время войны.
— Привет, Перси, — безо всякого энтузиазма поздоровалась Мэри. — Я знаю, почему ты здесь.
— Олли был прав. — Он окинул ее критическим взором. — Кожа да кости, и никакого мяса.
— Ты выдумываешь. Олли никогда не сказал бы такого обо мне.
— Может быть, я не совсем точно выразился. Пожалуй, он сказал нечто вроде «костей больше, чем мяса». Но оба определения подходят к тебе как нельзя лучше.
— Олли зря тратит время, ожидая меня по ночам. Ему нужно отдыхать.
Перси выпрямился.
— Ты можешь сама сказать ему об этом. Он не понимает, почему ты избегаешь заботы людей, которые тебя любят.
«Но ты все понимаешь, не так ли?» — подумала Мэри. Перси знал, почему она оборвала дружеские связи и жила отшельницей. Он был свидетелем сцены, которая навсегда изменила ее, и при виде Перси Мэри вновь вспомнила обо всем, содрогнувшись от чувства вины, грозившего ежеминутно раздавить ее. Она с удивлением отметила, что Перси одет с легкой небрежностью. Но все равно он сверкал, как греческий бог под лучами солнца, и у нее, как обычно, должно было участиться сердцебиение. Но только не сегодня - и никогда более.
— Олли говорит, что ты переехала в особняк Ледбеттера, — продолжал Перси.
— Исключительно ради удобства, — пояснила Мэри. — Сасси я отправила к дочери, а Тоби присматривает за порядком в доме.
Перси утомленно вздохнул.
— Мэри, пора положить этому конец. Я не могу смотреть на то, что ты с собой делаешь.
Она метнула встревоженный взгляд на Хоуги, которому не терпелось продолжить объезд, чтобы вернуться домой к ужину.
— Я знаю, что и ты, и Олли, и ваши семьи беспокоитесь обо мне, но ты ничего не можешь сделать. Я живу там, где должна, и делаю то, что считаю нужным. Мне бы не хотелось показаться неблагодарной после всего, что ты для меня сделал, но сейчас я требую, чтобы меня оставили в покое.
— Я не могу оставить тебя одну.
Хоуги навострил уши, и Мэри прошипела:
— Перси, выслушай меня.Ты ровным счетом ничегоне можешь сделать.
— Нет, могу. Поэтому я и приехал. У меня есть предложение.
— Я уже слышала его.
— Только не это. — Перси шагнул к ней, и опасный огонек, вспыхнувший в его глазах, предупредил Мэри, что ей лучше остаться на месте и не пытаться убежать от него. — Тебе не кажется, что ты обязана хотя бы выслушать меня?
Ага, вот в чем дело. Что-нибудь такое, что повиснет над ней дамокловым мечом до конца жизни. Но Перси прав. Она действительно в долгу перед ним. И так будет всегда.
— Если только ты будешь говорить потише, — произнесла Мэри сквозь зубы. — Я не хочу, чтобы наш разговор обсуждали по всей округе.
— Тогда скажи Хоуги, что у тебя появились срочные дела в городе, а сама садись в машину. Нас с тобой ждет обед.
Мэри уставилась на Перси, словно он внезапно сошел с ума,
— Ни за что! Мне еще надо осмотреть два участка, а потом мы с Хоуги должны кое-что обсудить.
Перси подошел к ней еще ближе.
— Или ты идешь со мной, или я сейчас возьму тебя на руки и отнесу в машину. Не боишься, что это станут обсуждать по всей округе?
Мэри знала, что он не шутит. Блеск в его глазах подсказал ей, что у нее осталась всего пара секунд на раздумья.
— Ну, хорошо!— сердито бросила она и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом направилась к коттеджу.
Стоя на крыльце, Хоуги с любопытством смотрел на нее. Она догадалась, что он услышал достаточно, чтобы понять - между ней и всемогущим Перси Уориком что-то есть.
—Хоуги, я возвращаюсь в город вместе с мистером Уориком, — произнесла Мэри небрежным тоном. — А вы осмотрите участки, где мы еще не были, а потом можете поужинать.
Хоуги прищурился, глядя на нее.
— Должно быть, это что-то важное, раз вы уезжаете среди дня.
— Все может быть, — сердито бросила Мэри, — но я вернусь после обеда.
Хоуги помрачнел, и Мэри поняла, что, если бы она не заикнулась о возвращении, он бы отдыхал до вечера. «Уволю этого лодыря при первой же возможности», — решила она, шагая обратно к «пирс-эрроу» и Перси.
— К ужину твой приезд будут обсуждать во всех хижинах, — бросила она, с размаху опускаясь на сиденье и с грохотом захлопывая дверцу.
