Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Очень приятно, – кивнула девушка.
– А что, бабушка приехать не смогла? – поинтересовался сыщик. – Что-нибудь случилось?
– Ой, знаете, ей так стало плохо, когда она узнала о смерти Олеси, что мы ее никуда не пустили, – напевным украинским говорком проворковала Оксана. – А сейчас, сами знаете, какие времена. Денег ни у кого нет. Смогли только на один билет набрать…
– Оксаночка, Льву Ивановичу это, наверное, неинтересно, – ласково прервал ее майор. – Он человек занятой и пришел по делу. Так что вас ко мне привело, Лев Иванович?
– Я вижу, у вас изменения в квартире, – не ответил на вопрос Геращенко сыщик. – Вы Олесину коллекцию очков кому-то подарили?
– Нет, Лев Иванович, – грустно ответил майор. – Подарить их кому-то постороннему я не мог. И смотреть на них было очень больно. Я переломал их и выкинул в мусоропровод, чтобы после дочки никто их не касался!..
– А по-моему, не все, – возразил Гуров.
– Что? – не понял Геращенко.
– Я говорю, что очки не все вы в мусоропровод выкинули. Так ведь, Владимир Михайлович, – сыщик левой рукой достал из кармана пиджака те самые очки, которые Крячко нашел в кабинете Павлова. – Может, хватит ломать комедию? А, Палач?
Мгновенно, быстрее, чем Гуров успел выхватить пистолет, в руках Геращенко сверкнул невесть откуда взявшийся выкидной нож и остановился у горла Оксаны. Девушка испуганно вскрикнула.
– Заткнись, сучка! – заорал майор. Оксана всхлипнула, но замолчала. Геращенко посмотрел на Гурова. – Все-таки вы гениальный сыщик, Лев Иванович. Вот уж не думал, что так быстро вычислите меня. Я рассчитывал поиграть с вами в прятки еще пару месяцев. Жаль, что удовольствие получилось таким быстротечным. Как оргазм.
– Как оргазм с собственной дочерью? – поинтересовался сыщик, целясь из пистолета в голову убийцы.
– Что ты несешь?! – завизжал Геращенко.
– Я сказал, что ты развратил свою собственную дочь, – жестко повторил сыщик. – И не строй из себя бестолкового. Когда ты узнал, что Олеся продает свое тело за деньги, ты был в бешенстве. Девушка, видимо, почувствовала это и решила больше домой не возвращаться. Ты выследил ее. И на лестничной площадке дома номер 35 по улице Фабрициуса сначала умолял ее вернуться, а затем начал угрожать. Тебе напомнить, что Олеся ответила на твои слова о недопустимости развратного поведения?
– Заткнись, я тебе говорю! – снова завизжал Геращенко. Гуров его не слушал.
– Девушка ответила, что ты еще хуже нее, – продолжал говорить сыщик. – Она тебе сказала, что другие хоть платят ей деньги. А от тебя она видит лишь жалкие побрякушки и унижение. А больше ничего. Олеся тебе рассказала, как ей стыдно смотреть в глаза подругам, когда она вспоминает о том, что ты с ней сделал. И заявила, что жизнь проститутки во сто крат честнее той, что она с тобой ведет. Ты попытался ей пригрозить. Но Олеся тебе ответила, что расскажет о твоих домогательствах, если ты попытаешься ей помешать. Она ведь всегда шантажировала тебя этим? А когда ты понял, что больше не сможешь удержать дочь, ты решил убить ее? Ведь так?..
В гостиной повисла напряженная тишина. Оксана смотрела на сыщика широко открытыми глазами. Гурову даже показалась, что, пока он говорил, девушка забыла о ноже у своего горла. Наконец Геращенко заговорил.
– Ты прав, Лев Иванович, – его голос звучал совершенно спокойно. – Я могу поклясться, что в тот вечер в подъезде не было ни души. Нас никто не мог слышать. Не знаю, откуда ты все это узнал, но все так и было. Но она сама виновата. Я не хотел приводить в дом чужую женщину. Не хотел, чтобы у Олеси была мачеха. Я очень ее любил. А что мне оставалось делать? Мастурбировать, словно тринадцатилетний школьник, в то время, когда в соседней комнате есть молодое и крепкое женское тело? Да, я совратил свою дочь. Ну и что в этом плохого? Почему это я должен следовать дурацким догматам?
– Ты прав, – усмехнулся сыщик. – Ты никому ничего не должен. Должны лишь тебе. Потому что все лезут в твою личную жизнь.
– Да что ты можешь знать о моей личной жизни? – разозлился Геращенко. – Что вы все о ней можете знать? Вы видите только то, что наверху. А сверху нарисована дурацкая улыбка клоуна. Внешне забавная и беспечная. Но кто-нибудь пытался посмотреть, что находится под ней? Кто-нибудь захотел познать мою душу?
– Теперь я тебе обещаю, что познавать ее будут с утра до вечера. Специальные врачи. Психиатры, – резко оборвал Гуров. – Не думаю, что тебе дадут «вышку». Сейчас законы стали более гуманными. После суда тебя признают невменяемым и поместят в психиатрическую лечебницу. Но и это я тебе могу обещать только в том случае, если ты сейчас отпустишь девушку и сдашься. Выбирай. Ты ведь знаешь прекрасно, что пистолет я не брошу. Инструкции запрещают нам потакать требованиям террористов. Я продырявлю тебе башку.
– Ты не выстрелишь, Лев Иванович, – усмехнулся Геращенко. – Во-первых, ты никогда не следовал инструкциям. А во-вторых, я говорил тебе, что перед арестом прихвачу с собой на тот свет еще одну девицу. И ты все равно проиграешь. Поэтому-то ты и бросишь пистолет, если я прикажу. А сам потом начнешь лихорадочно искать способ, как меня остановить. Хочешь, проверим?
Геращенко надавил кончиком ножа на девичью шейку. Девушка вскрикнула, а из-под лезвия ножа побежала тонкая струйка крови. Гуров не шелохнулся. Тогда убийца нажал сильнее. Струйка превратилась в маленький ручеек. Девушка завизжала и попыталась оттолкнуть нож. Геращенко ударил ее.
– Ну, Лев Иванович, стреляйте! – рассмеявшись, крикнул он. – Я же вам сказал, что готов умереть. Так что? Вы бросите пистолет? Или на вашей совести будет смерть невинной девушки?
– Ты прав, я действительно никогда не следую инструкциям, – горько усмехнулся Гуров и отбросил пистолет к входной двери за своей спиной. – И что теперь?
– Не знаю, – пожал плечами Геращенко. – Раньше у меня был план на этот случай. Но я не думал, что вы решитесь прийти ко мне один. Не замечал в вас донкихотства. Привези вы сюда группу захвата, и у вас был бы шанс меня остановить, и у меня оставалась бы возможность устроить на прощание красивый спектакль. Убивать вас я почему-то не хочу. Пока я не придумаю, что сделать, вы пристегнете себя наручниками к батарее отопления. Ключ бросите мне. А я исчезну и покатаюсь на вашей машине пару часов. Затем вернусь, и мы с вами так или иначе все закончим. Ну же, пристегивайтесь, Лев Иванович!
Гуров усмехнулся. Действительно Геращенко был прав. Не следовало приезжать сюда одному. Однако, заметь майор кого-нибудь из группы захвата раньше времени, и девушку ждала бы неминуемая смерть. Убийца явно не хотел останавливаться на цифре «три». И все же у сыщика появился шанс. После того, как Геращенко потребовал от него пристегнуться к батарее.
Гуров защелкнул один наручник на левом запястье, а второй закрепил на трубе батареи отопления. Затем бросил убийце связку ключей: от дома, от машины, от сейфа в кабинете. И от наручников в том числе. Геращенко усмехнулся, поймав связку свободной рукой. Нож от горла Оксаны он так и не убрал.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
