На улице другой платный телефон, рядом с ним девочка не старше одиннадцати — двенадцати лет. У девочки в руке скейтборд. Она смотрит, как Амо выходит из бара.
— Вы — Амо?
— Ну.
— Не беспокойтесь, все в порядке. — Она быстро и ловко бросает доску на землю.
— Чудесное прикрытие, — говорит он, глядя, как девочка скрывается за углом.
Он проводит рукой по волосам и рассеянно провожает глазами проезжающие машины. Женщина постарше, в домашнем халате, выходит из-за того же угла и направляется к Амо. Она передает ему маленький конверт, а он протягивает ей сигарету и предлагает зажженную спичку. На один безмятежный миг их освещает пламя, а потом Амо опять смотрит на проходящий транспорт.
— Что это? — спрашивает Анхель, когда видит конверт.
— Контрибуция.
— От кого?
Амо пожимает плечами.
— Взнос Месячного клуба.
Он протягивает конверт Анхелю.
— Вскрывай.
Внутри листки со знакомым списком, написанным тем же, знакомым уже, твердым почерком.
— Ты следил за мной?
— Нет, — медленно произносит Амо, чтобы Анхель успел поверить, что он не лжет. — Смотри внимательно. Этот список принадлежит Исосселесу.
— Ты выследил его?
— Не думай, что Койот — единственный, кто играет по-крупному.
Это хороший повод для размышлений, и Анхель на некоторое время задумывается.
— Амо, можно задать тебе один вопрос?
— Валяй.
Анхель достает из пачки сигарету, вставляет ее в рот и щелкает серебряной зажигалкой.
— Зачем тебе все это?
— Это долгая история, сынок.
Анхель ставит ноги на соседний стул и закидывает руки за голову. Смотрит на Амо.
— Лично мне все это не очень нужно.
— Ты любишь книги, сынок?
Анхель смеется, но не отвечает.
— Так вот я тоже. Меня воспитывали иезуиты, можно даже сказать, что они меня выдрессировали. Где-то у меня до сих пор лежит белый стихарь и лист бумаги с моим именем, где сказано, что он действительно мой.
Анхель молча затягивается сигаретным дымом.
— Думаю, этого хотела моя мать. — Амо медленно качает головой из стороны в сторону, словно извиняясь за извилистость своего жизненного пути. — Она с большим трудом определила меня в тот монастырь, поэтому мне казалось, что я многим ей обязан. Но она бросила меня, и мне пришлось провести несколько лет в замерзшей тундре за все мои мучения.
— Ты когда-нибудь встречался с ней потом?
— Нет, но однажды я получил открытку, откуда-то из Аргентины. Когда я прочел все книги в библиотеке, я понял, что Иисус не слишком много для меня значит. Я сбежал и отправился в Аргентину искать ее. Я расспрашивал о ней всех, кого только мог, и наконец познакомился с парнем по имени Эрл Уоррен.
— Стамбул, — вставляет слово Анхель. — Пена рассказывала мне эту историю.
Амо некоторое время молчит, о чем-то думая.
— Удивительно, что она это сделала.
Он криво усмехается и возвращается к прерванному рассказу.
— Уоррен не мог сказать мне ничего нового, он никогда не слышал о моей матери и не думал, что кто-нибудь поинтересуется ею, но ему был нужен парень, готовый провезти через пару океанов связку книг, за которые он был готов хорошо заплатить, а у меня не было ничего, кроме открытки и пары носков. Эрл получил открытку, я получил работу и книги и пустился в обратный путь. На другом конце этого пути меня ждала Пена.
Дверь открывается, и Анхель, резко обернувшись, смотрит, кто пришел. Анхель не знает, что происходит, но знает, что нужно расплести пальцы и поставить ноги на пол.
— Так что извини.
— Извинить что? — спрашивает Анхель.
— Я некоторое время был вне игры. — Он берет конверт и ставит его ребром на свой указательный палец, словно для того, чтобы убедиться, можно ли порезаться бумагой. — Я не на все сто процентов уверен в своих курьерах. Они снабжают меня информацией об Исосселесе. Я просто хочу удостовериться, что Исосселес не предпринимает никаких контрмер.
Он бросает конверт на стол и щелкает пальцами.
— Хочешь второй стаканчик виски?
— У меня не было первого.
— Значит, надо наверстать упущенное.
Когда к их столику подходит официантка, Амо вручает ей двадцатку, и в его взгляде ясно читается: «Я жду сдачу». Он получает в ответ свой собственный взгляд. Анхель ощупывает ладонями холодное стекло стакана и поднимает его, ощущая тяжесть налитого туда спиртного. С тихим звоном они чокаются.
— Ты доверяешь мне? — спрашивает Амо.
Анхель смотрит на Амо, слегка кривит губы, вникает в вопрос и смеется. Несколько голов поворачиваются в его сторону.
— Я верю только в то, что все вы — несчастные сукины дети.
— Продолжай в том же духе, не спеши и хорошенько думай.
— А что ты хотел, чтобы я сказал? Пена доверяла тебе. Койот ранен.
— Это для начала.
— Пена доверяла тебе. Койот ранен.
Поздно ночью Анхель заберется на крышу дома. Амо найдет его там — он лежит на покатой черепице и самозабвенно смотрит в бездонное звездное небо. Анхель будет смотреть на звезды, ожидая, когда Амо присядет рядом с ним и тоже поднимет голову к небесам.
— Прекрасная ночь для прогулок. — Это все, что он скажет, и потом они будут лежать еще некоторое время, пока Анхель не замерзнет или не забеспокоится, что Амо никогда сам бы не забрался сюда. Он встанет, поможет подняться Амо и скажет: «Можно я угощу тебя выпивкой?», и они пойдут в дом.
— А что ты скажешь о себе? — спрашивает Анхель.
— Когда я познакомился с Пеной, она была еще новичком в этой игре. Я привез ей пакет с подробными деталями. Каббала. Что в нем было? — Амо выворачивает руку ладонью вверх, слегка растопыривает пальцы и задумчиво на них смотрит. — Всего не упомнишь, но несколько дней подряд мы сидели допоздна и разговаривали.
Он улыбается и смотрит на Анхеля.
— Если ловишь рыбку в нужном пруду, то рано или поздно она клюнет.
Дверь скрипит от ветра, но никто не обращает на это внимания. В противоположном углу раздается приглушенный мужской голос, а потом женский смех. Все выглядит разорванным и нереальным, так как происходит одновременно. Амо поднимает стакан и вертит его в пальцах, глядя на крошечный водоворот на поверхности жидкости.
— До той недели я не брал в рот спиртного. Пена впервые угостила меня.
— Понятно, — говорит Анхель, — это все и объясняет.
