— Нет.
— А что?
— Я из московской милиции. — Анна достала свое удостоверение и показала его. — Мне нужно поговорить с человеком, который дежурил двадцатого июля.
— Двадцатого июля? — переспросила блондинка.
— Да.
— Гена! — крикнула она.
Из боковой двери вынырнул охранник — молодой лопоухий парень с веснушками на лице. В руке у него была бутылка кефира.
— Ген! Ты двадцатого здесь сидел?
— Двадцатого? Да, я. А что?
— Тобой товарищ из московской милиции интересуется.
— Мной? — Парень испуганно посмотрел на Анну.
— Все нормально. Я просто хочу задать вам пару вопросов.
Анна увидела два кресла в холле.
— Идите за мной.
Гена покорно пошлепал за Анной.
Он сел в кресло и поставил на пол бутылку кефира.
— Вас зовут Геннадий…
— Павлович. Можно просто Гена.
— Я Анна Зарубина. Следователь милиции. — Анна показала ему удостоверение. — В деревне Плескавы, в двух часах езды отсюда, произошло убийство молодой девушки. Она останавливалась в вашей гостинице двадцатого июля. — Парень слушал Анну внимательно. Веснушки на его лице побледнели. Анна достала водительские права Егиазаровой и показала их охраннику. — Вот она. Вы ее припоминаете?
— Да, помню. Такая симпатичная, приветливая. За ней еще муж приехал.
— Какой муж? — напряглась Анна.
— Ну такой… среднего роста брюнет с усами. Лет тридцати.
В мозгу у Анны раздалось: щелк, щелк…
— Почему вы решили, что он ее муж?
— А он сам сказал. Мол, это его жена. Но они поссорились. Он хочет помириться. Она — ни в какую. Он поехал за ней, чтобы выяснить, есть ли у нее хахаль. Спросил, в каком номере остановилась и на сколько. Очень просил его не выдавать.
— А раньше ты этого мужика не видел?
Анна решила перейти на «ты», чтобы Гена не очень напрягался.
— Нет. Первый раз.
— Ты давно здесь работаешь?
— Полтора года.
Анна задумалась.
— Этот человек снимал здесь номер?
— Нет. Он просто зашел с улицы и спросил об этой девушке. Выглядел таким расстроенным. Я сразу понял: что-то не так. Какие-то проблемы у мужика.
— Гена! А что ты можешь сказать об этом мужчине? Ну, если бы его надо было описать кратко?
Гена растерянно пожал плечами:
— Мужик как мужик. Не балаболка. Я ему почему-то сразу поверил. Назвался Николаем. Мизинец у него еще был странный.
— Народу в тот день в гостинице было много?
— Да нет. Как обычно.
— Больше ничего не можешь вспомнить?
— Нет.
— Ясно. Если еще что-то вспомнишь, звони по этому телефону. — Анна протянула ему свою визитку. — Это сотовый. Я сейчас здесь нахожусь. В области. Так что звони.
Узнала она немного! Но выяснился любопытный факт. Этот мужик следил за Егиазаровой. Зачем? Что ему было нужно от нее? Вопросы не давали покоя. Но где искать ответы на них?..
Гена топтался поодаль.
— Спасибо за информацию. Да, а этот мужчина на машине приехал или пешком?
— На машине. Я видел, как он пошел к автомобилю.
— Марку не запомнил?
Гена развел руками:
— Нет. Импортная машина. Вот и все, что могу сказать.
Анна вышла из гостиницы и здесь почувствовала, что она проголодалась. Утреннего кофе было явно недостаточно. Следовало подкрепиться более основательно. Взгляд Анны упал на вывеску «Кафе „Милена“». Почему бы не зайти туда?
Не успела она расположиться за столиком, зазвонил телефон. Анна выхватила из сумки сотовый. Это был Баринов.
— Ну как?
— Выяснился любопытный факт. Этот лжегаишник следил за Егиазаровой. И нападение на нее случайностью не было.
— Вот видишь…
— Охранник в гостинице «Заря», с которым я побеседовала, сказал, что он представился мужем Егиазаровой. Они, мол, поссорились, и она рванула от него, ничего не сказав. Он жаждет помириться и поэтому поехал следом. Этот мужик выяснил у охранника, в каком она остановилась номере и на сколько. Ему нужна была информация о Егиазаровой.
— Ты уверена, что вы с охранником говорили об одном и том же объекте? У тебя же самое расплывчатое описание этого бандита.
— Уверена. У этого липового гаишника есть специфическая примета: полмизинца на левой руке. Когда охранник упомянул об этом, я сразу поняла, о ком идет речь.
— Что еще удалось узнать?
— Пока все!
— Маловато!
— Но я же не виновата.
— Я тебя и не виню. Что думаешь делать дальше?
— Поеду в местную милицию, в Смоленск, и передам дело им. Пусть вызовут судмедэксперта.
— Хорошо. Твой вывод?
— Неизвестный мужчина следил за редактором Нечаева. Потом он собирался ограбить Егиазарову. Зачем? Либо это полная бессмыслица, либо тщательно спланированная акция.
Баринов молчал.
— Алло! Вы меня слышите?
— Слышу. Не кричи. Я просто думаю… А не связано ли это все как-то с Нечаевым?
— С чего вы взяли?
— Интуиция. Убили его редактора.
— Не знаю. Пока ничего не могу сказать по этому поводу.
— Ладно, не заморачивайся. Копи факты. А там посмотришь, что и как Строить в воздухе версии — занятие неблагодарное. Я тебе сколько раз об этом говорил. А сам на те же грабли наступаю. Звони.
Анна убрала мобильный в сумку и придвинула к себе тарелку с дымящимися макаронами. В меню они назывались «итальянской пастой». Макароны были недоваренными и слипшимися. Котлета — пережаренной. Анна полила макароны кетчупом, стоявшим на столе. Блюдо стало съедобным, но не более того. Кофе тоже имел странный привкус.
Поев, Анна посмотрела на часы и прикинула: если ехать на хорошей скорости, то до Смоленска она доберется за час.
Смоленские коллеги встретили ее недоброжелательно. Но Анна была к этому готова. Она знала, что московскую милицию в провинции недолюбливают. Считают, что они окопались на теплых местах и штаны в конторе просиживают, а не занимаются настоящими делами.
Удостоверение Анны долго вертели в руках. Потом смотрели все ее официальные бумаги. Затем сказали, что нужно созвониться с вышестоящими инстанциями и потом уже решать вопрос об открытии уголовного дела. И почему тут Москва задействована? Это что — дело государственной важности?
