Дхир посинел. Нимиш стучал его по спине, будто он чем-то подавился.
— Дхир! — вскрикнула Савита. Мгновенно забыв о сочащейся груди, она схватила сына и затрясла его.
Туфан оцепенел в углу, в страхе поглядывая на свою кровать. В комнату примчались Кандж и Парвати, разбуженные Кунтал.
— Да сделайте же что-нибудь! — запричитала Савита.
— Переверните его вверх тормашками! Быстро! — приказала Маджи, наконец приковыляв в спальню.
Дхира подняли за ноги втроем. Нимиш стучал его по спине.
Нестерпимый запах вареного пажитника, который слышал только Дхир, проник за его скулы, просверлил виски, и кровь в голове застучала так сильно, что мальчика в конце концов вырвало. Изо рта хлынули целые литры рвоты, воняющей горьким пажитником и простоквашей. Всех затошнило, и они заткнули носы.
Призрак скользнул к вентилятору на потолке и слился с медленно гудящей лопастью. Серебристые волосы блеснули за его спиной, точно солнечный свет сквозь туман.
Пару минут спустя Дхир переоделся в чистую пижаму, бухнулся обратно в постель и вскоре захрапел. Кунтал прибрала за ним. На кухне повар Кандж уже заваривал целую кастрюлю чаи масала. Маджи внезапно плюхнулась на кровать Туфана.
Вот тогда-то, в желтоватом свете комнаты мальчиков, и раскрылись три тщательно скрываемых секрета.
Придя в себя, Савита опустила взгляд на грудь и вдруг увидела там большие мокрые круги. Она тотчас обхватила себя руками и выбежала из комнаты, но от домочадцев ничего не ускользнуло.
— Кунтал, сходи к ней, — приказала Маджи с деланным спокойствием. — Спроси, чем помочь.
— Я хочу спать, — проскулил Туфан, тщетно пытаясь согнать Маджи с постели.
— Маджи, что с мамой? — Нимиш пошарил на столе, пока не нашел очки. Зацепив дужки за уши, он осмотрелся. В углу валялась груда простыней. Мокрое белье безвольно свисало с веревки, натянутой по диагонали через всю комнат}'. Воняло рвотой и потом.
— Как это случилось? — спросила Маджи, показав на Дхира, чья грудь теперь шумно вздымалась во сне.
— Не знаю. — Нимиш виновато поправил очки на переносице. — Наверно, подавился чем-нибудь…
Вошел Кандж с подносом чая. Потянувшись за чашкой, Маджи почувствовала под собой сырость и передвинулась:
— Что это?..
Туфан стрелой выскочил из комнаты и помчался по коридору, пока не открылся второй секрет.
Парвати засунула ладонь под необъятный зад Маджи и пощупала постель:
— Мокро.
Все посмотрели на висящее белье. Нимиш глянул на груду промокшей от дождя одежды в углу, и у него сжалось сердце.
Парвати убрала руку и скривилась:
— Чхи![156]Это не дождь, а су-су!
— Туфан обмочился? — Маджи глубоко вдохнула. — Ой, забери меня отсюда и переодень в свежее сари.
Кандж собирал чашки, пока Парвати стаскивала Маджи с кровати. Все молчали, но каждый прокручивал в голове странные события этого вечера, пытаясь сложить их, как головоломку: рвота Дхира, намокшая блузка Савиты, мокрая постель Туфана — три стихийных телесных выделения.
— А теперь всем спать, — скомандовала Маджи, словно по ее приказу все должно прийти в норму, и тяжело оперлась о плечи Парвати.
Но тут в комнату вошла Мизинчик — так тихо, что никто поначалу не обратил внимания. Она сразу увидела то, чего не заметила остальная родня, — на лопасти вентилятора мотыльком светился призрак младенца.
— Мизинчик, деточка, иди спать. — Голос Маджи смягчился.
Мизинчик не двинулась с места, лишь покачнулась.
— Неужели никто из вас не видит? — прошептала она, ткнув в вентилятор на потолке.
Призрак оторвался от лопасти, словно в удивлении. Мизинчик поймала взгляд младенца. На краткий миг они заглянули друг другу в глаза.
— Что? — спросила Парвати, задрав голову. — Снова течь?
— Мизинчик, детка, иди-ка ты спать.
Маджи была непреклонна. Но даже Нимиш, отодвинув влажное белье, чтобы лучше видеть вентилятор, заметил, что на долю секунды бабкин голос дрогнул. Кандж с резким звоном поставил поднос и выгнул тощую шею кверху.
— Неужели вы не видите? — повторила Мизинчик. Она побледнела и осунулась, но глаза горели решимостью.
— Ничего не вижу, — ответил Нимиш.
— Мизинчик — спать! — настойчиво приказала Маджи.
— Она там, прямо на панкхе.
— Кто?! — спросила Парвати, прогнувшись под весом Маджи.
— Мертвая девочка, — медленно проговорила Мизинчик, раскрыв третий и последний секрет той ночи. — Она вернулась.
Молния у зеленых ворот
На миг Маджи, Парвати, Кандж и Нимиш всмотрелись. Но потом Маджи так рассвирепела, что весь дом затрясся от ее гнева.
— Снова эти бредни о призраках! — загудела она, ее гигантские челюсти задрожали, а волосы взметнулись за спиной.
— Призрак? — Нимиш всплеснул руками. Уж этого-то он точно не мог ни увидеть, ни понять, несмотря даже на странные события того вечера.
Повар Кандж покачал головой.
— Перегадить всю ночь из-за такого… — пробормотал он и рассек воздух ладонью, будто ножом, а другой рукой ловко подхватил чайный поднос.
— Она там! Там! — кричала Мизинчик, не собираясь отступать, — только не теперь, когда семья в опасности.
— Видишь, что бывает, если дитю во всем потакать, — прошептал жене Кандж.
— Нимиш, отведи Мизинчика в мою комнату. СЕЙЧАС ЖЕ! — скомандовала Маджи. — Пошли, Парвати.
Но Парвати не шелохнулась.
— Я вижу его, — твердо сказала она, вглядываясь в вентилятор на потолке.
Повар Кандж уронил поднос. Полдюжины стальных чашек взлетели в воздух, заплескав сладкой пеной висящее белье. Нимиш отпустил руку Мизинчика и принялся срывать влажную одежду с джутовых веревок. Маджи часто задышала. Призрак теперь собрался темной тучей, и она громыхнула над вентилятором. Винт закрутился по нарастающей, разбрызгивая студеную воду, и желтую лампочку в центре закоротило.
— Прочь отсюда! — приказала Маджи.
Не зная, кому она кричит — привидению или им, Нимиш схватил Мизинчика и побежал по коридору. Кандж и Парвати помчались следом, волоча за собой Маджи. Нимиш бесстрашно вернулся за Дхиром, который все так же дрых, словно Кумбхакарна[157]. Его не разбудил даже внезапный ливень. Все собрались в гостиной — единственном месте, не считая комнаты для пуджи, где не было импровизированных бельевых веревок. В полной тишине они ждали, гадали и искали объяснения.
