— Извините, месье, вы лорд Кинсли?
— Да, это я.
Мартен представился. Джентльмен пригласил его войти, вынув по пути из почтового ящика три конверта. Мужчины вошли в переднюю, затем в прелестную гостиную, заставленную мебелью и безделушками.
— Месье, вы наверняка в курсе событий, которые волнуют в этот момент город.
— Да, действительно, Элизабет де Вомор предупредила меня, все это трагично.
— Мне поручено собрать для анализа все кинжалы. Вам известно, что Анисе был заколот, и…
— Вам не надо ничего объяснять мне, я сейчас отдам его вам.
— Благодарю вас… Однако мы задаемся вопросом, почему отец Анисе пошел по этой улице в тот вечер, когда его убили.
— Я вас не совсем понимаю.
— Мы восстановили его путь в вечер преступления. Известно, что он возвращался с собрания, организованного мадам де Вомор.
— С этим вроде бы все ясно…
— Если я возьму за основу версию, что он направлялся в дом священника, то вы согласитесь со мной, что семидесятилетний человек, выйдя от мадам де Вомор, скорее должен был бы свернуть направо, а не налево.
— Безусловно.
— Тогда почему его нашли мертвым у вашей двери?
— Я… Я должен подумать… Хотите стакан воды?
— С удовольствием!
Лорд прошел на кухню. Мартен, воспользовавшись этим как опытный сыщик, незаметно просмотрел почту. Одно письмо из страховой компании, другое — из банка. Но его гораздо больше заинтересовало третье послание с государственным штемпелем. Он узнал одно из тех стандартных писем, которые посылают в случае превышения скорости и которые приходят через несколько дней после нарушения. Он потихоньку опустил конверт в свой карман и отвел взгляд как раз в тот момент, когда хозяин дома возвратился с двумя стаканами на подносе.
— Вы долго отсутствовали?
— Около полутора месяцев.
— Вы живете в Лондоне, так ведь?
— Нет, в Девоне, в Торки.
— Вы прилетели на самолете?
— Да, это очень удобно, я сажусь на самолет в Хитроу, оттуда прямая линия на Мериньяк. А там я забираю свою машину и еду сюда.
— Какие у вас были отношения с жертвой?
— Мы были членами одного и того же содружества, и нас связывали две общие страсти: вино и книги.
— А Марьетта вы знали?
— Да, он был уполномоченным по снятию проб, и в рамках своей деятельности я иногда встречался с ним. Мне принадлежит маленький виноградник на западном склоне коммуны. Марьетт не слишком мне нравился как жандарм и еще меньше в качестве уполномоченного… Но уверяю вас, не до такой степени, чтобы убить его.
Кюш и Маджер заранее составили сценарий допроса. Совсем нелишним будет вести его вдвоем. Андре не новичок. Это человек, побывавший в объятиях правосудия. Если ему есть что скрывать, то его надо припереть к стенке, чтобы он допустил оплошность. Дежурный полицейский проводил Андре в кабинет. На нем бежевый костюм, белая рубашка с открытым воротом и до блеска начищенные мокасины. Он излучал безмятежность, и это произвело благоприятное впечатление на Надю. Первым начал более закаленный капитан:
— Присаживайтесь! Спасибо, что откликнулись на мое приглашение. Очень любезно с вашей стороны!
Отодвинув стул, мужчина, не торопясь, спокойно сел. Расположившись за письменным столом, Надя наблюдала за ним. Деревянная заколка удерживала ее волосы, которые она подняла ради такого случая. Опустив взгляд на компьютер, она начала печатать. Кюш молча наблюдал за своей жертвой. Андре выглядел непринужденным. После затянувшейся минуты молчания Надя подняла голову и начала допрос:
— Месье, вы допрашиваетесь в связи с убийствами, совершенными в Сент-Эмильоне в период с семнадцатого по двадцать пятое июня, жертвами которых стали Анисе Лестрен де Лезиньян и Марсель Марьетт, а также в связи с покушением на убийство Жаклины Турно.
Стратегия Кюша проста — град вопросов: вопрос Нади, его вопрос. Цель: заставить смотрителя нервничать, сбить с него спесь.
— Назовите, пожалуйста, свое имя, фамилию, адрес, возраст и место рождения. Семейное положение и профессию.
— Андре Казимир Луи Этьенн, родился десятого июня тысяча девятьсот пятьдесят пятого года в Гренобле. Холост. Проживаю у профессора Шане в Сент-Эмильоне, улица Пренс-Фери, дом пять. Профессия — смотритель винного склада.
— Браво, вы ничего не упустили, чувствуется привычка. С каких пор вы работаете у месье Шане?
— С июля тысяча девятьсот девяносто первого года.
— Почему вы не сообщили нам о своей судимости?
— Вы меня об этом не спрашивали, мадемуазель.
— Месье Шане знает о вашем прошлом?
— Да.
— Как вы с ним встретились?
— После вооруженного нападения в тысяча девятьсот восемьдесят втором году… Я получил пулю в левое плечо. Меня оперировал профессор Шане, он спас мне жизнь.
После такого признания Кюш уже не должен был терять инициативы. Он решил использовать образ бесцеремонного полицейского, обращаясь к Андре на «ты». Надя перестала записывать показания.
— У нас с тобой проблема…
Кюш смотрел ему прямо в глаза. Андре не дрогнул.
— Месье Андре, сегодня утром вы мне сказали, будто спали, когда мы пришли за профессором Шане. Вы подтверждаете ваше показание?
— Да, подтверждаю. Я спал, мадемуазель.
— Похоже, ты страдаешь амнезией или сомнамбулизмом… Ибо вчера около половины двенадцатого твое тело прогуливалось по городу.
Андре ничего не ответил.
— Месье, я повторяю вопрос: что вы делали вечером между половиной одиннадцатого и половиной двенадцатого?
— Я спал, я только что сказал вам…
— А тебе известно, что с твоим прошлым на этот раз ты рискуешь получить пожизненный срок.
— Вы главный подозреваемый в деле убийства Марселя Марьетта… Напомнить вам вчерашнюю вашу стычку в хранилище? Марк Борден и Бенедикта Тардьё… вам что-то говорят эти имена?
— Это двое студентов, которых мы обучаем в поместье.
— Так вот я цитирую ваших студентов: «Даю тебе время до завтра, ясно?» О чем вы должны были говорить с Марьеттом сегодня?
— Он должен был взять пробы, вот и все.
— Ты последний, кто видел Барбозу в ночь его исчезновения. И опять никаких свидетелей!
Андре промолчал.
— Послушайте, пресса не дает нам покоя, прокурору нужен виновный, и, если вы нам не поможете, мы ничего не в силах для вас сделать…
— Давай выкладывай, чем ты занимался вчера вечером.
— Мне нечего добавить к тому, что я уже сказал.
