Крэй поднялся в воздух со взлетной полосы небольшого аэропорта чуть позже шести часов вечеpa. Дождь вроде прекратился, но юго-западный ветер сильно мешал вертолету, летевшему со скоростью примерно тридцать миль в час.
Перед отлетом Крэй сделал несколько упражнений из йоги. Одна кореянка, с которой он провел прошлую весну, обучила его основам этой практики. Когда-то он сильно злоупотреблял наркотиками, но, узнав йогу, отказался от дури: йога позволяла расслабиться куда более простыми методами.
Этой ночью Крэю дважды будет угрожать серьезная опасность, и он должен быть готов к этому в эмоциональном плане. В лицо первой опасности ему предстояло заглянуть очень скоро, поскольку тюрьма находилась всего в тридцати милях отсюда и лететь до нее было всего ничего.
Много раз Крэй продумывал посадку, но теоретически не просчитаешь всего, что ждет пилота вертолета, приземлившегося в тюремном дворе. Вокруг будет толпа вооруженных охранников, с нетерпением ждущих удобного момента, чтобы подстрелить его. Но Дэвид Джерард обещал ему четверть миллиона долларов за сегодняшний вечер, и Крэй собирался получить их.
Он заложил вираж на восток, направив машину к высоким серым стенам тюрьмы штата.
3
Детектив Рибикофф неподвижно лежал на полу студии. Вокруг его тела растеклась уже целая лужа крови. Дэвид Джерард (Джессика теперь знала, что это он) заставил покинуть студию всех, кроме двух своих людей, Корнелла, священника, мисс Дэннис и одного оператора, чья розовая рубашка уже успела насквозь промокнуть от пота.
Джерард поставил все три стула в ряд перед столиком из красного дерева и усадил на них священника, Корнелла и Джессику.
– Разверни камеру на меня, – приказал он оператору.
Оператор вопросительно посмотрел на Корнелла – тот утвердительно кивнул, и оператор развернул камеру и направил ее на Дэвида.
– Когда начинается прямой эфир? – спросил Джерард.
– Через тридцать пять секунд, – пробормотал оператор.
– Скажи своим в режиссерской, что, если они не выпустят нас в эфир, я тебя убью. Понятно?!
Оператор медленно кивнул и начал что-то тихо говорить в свой микрофон.
Из кармана куртки Джерард выудил портативний телевизор размером с небольшой блокнот, включил его и настроился на восьмой канал.
На шестидюймовом экранчике появилась надпись:
ВРЕМЕННЫЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ НЕПОЛАДКИ ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПЕРЕКЛЮЧАЙТЕСЬ
Джерард подошел к оператору и приставил пистолет к его виску:
– Я хочу, чтобы нас выпустили в прямой эфир. А то потом пустят в записи, вырезав самое интересное. Понял?
Повисла долгая пауза. Несложно было представить, что творится сейчас в режиссерской. Все стоят на ушах и не знают, что делать.
– Черт возьми, – рявкнул оператор, теряя терпение. – Давайте прямой эфир, а то он меня застрелит, мать вашу!
Джерард ухмыльнулся:
– Это точно.
Он снова взглянул на свой экран, и тут появилась картинка из студии.
– Давай общий план, – скомандовал Джерард. – Пусть телезрители поймут, что здесь происходит.
Джерард посмотрел на Рибикоффа. В нем еще теплилась жизнь, но она затухала с каждой секундой.
– Мы в эфире, – сказал оператор.
Дэвид чувствовал себя перед камерой настолько уверенно, что можно было подумать, будто он всю жизнь играл в кино.
– Меня зовут Дэвид Джерард. Я понимаю, что я не похож на Дэвида Джерарда, и за это следует поблагодарить двух замечательных пластических хирургов из Лондона.
Он кивнул в сторону Харригана и Кейтса:
– Эти люди будут мне сегодня помогать. У нас не так много времени, и, чтобы показать вам, что наши намерения вполне серьезны, я попрошу оператора сделать чуть более общий план, чтобы стало видно нашего друга на полу вон там.
На мониторе появилось тело Рибикоффа.
– Чтобы никто не сомневался, что мы не шутим…
Камера показала Рибикоффа крупным планом.
– Как видите, мы серьезные люди.
Он снова обратился в камеру.
– Мы в этой студии лишь по одной причине: хотим устроить обмен заложниками. В обмен на жизни этих людей, пришедших сегодня сюда, я требую, чтобы из тюрьмы освободили моего брата Роя Джерарда. Пусть оператор даст вам возможность получше разглядеть присутствующих.
Спокойствие Дэвида навевало ужас. Он сейчас рыл похож на ведущего ток-шоу, очень хорошего ведущего. Джессика отсутствующим взглядом смотрела сквозь него, все еще не веря в смерть Сэма Рибикоффа.
– Итак, давайте посмотрим, кто сегодня у нас в гостях, – продолжал Дэвид, улыбаясь. – С нами очаровательная женщина. Сейчас я немного испорчу ее безупречный облик, прикрепив бомбу к этой прекрасной ножке.
Он залез в карман и достал оттуда небольшой металлический контейнер, который он пронес в чемоданчике.
– Возможно, она не производит должного впечатления, но смею вас заверить, эта крошка может разнести на куски весь этаж. Представьте, что случится с очаровательной мисс Джессикой, если такое произойдет. А взорвать ее можно очень просто.
С этими словами он вынул из второго кармана пластиковый предмет продолговатой формы. В самом его центре помещалась одна-единственная красная кнопка. Все устройство было не более пяти дюймов в длину и двух в ширину.
– Нажав на красную кнопку, можно взорвать бомбу с расстояния до трехсот метров. Конечно, я и мои люди понимаем, что в этом случае мы тоже погибнем, но мы к этому готовы. Идя на это дело, мы согласились подвергнуться такому риску.
Он убрал устройство обратно в карман, взял пистолет и медленно подошел к Джессике. Камера следила за ним. Джессике стало интересно, сколько миллионов человек уже смотрят восьмой канал. Она могла представить, как они захвачены происходящим – одного человека уже застрелили, и скорее всего до конца вечера погибнет кто-нибудь еще.
Миллионы людей затаив дыхание следили за происходящим, и скоро к ним присоединится еще большее количество зрителей. И Джессика их не винила, она бы и сама не смогла устоять. А кто бы смог?
Широкая ладонь Дэвида Джерарда появилась из ниоткуда и приложилась к левой щеке Джессики. Удар был таким сильным, что у нее потемнело в глазах, а во рту появился привкус крови – она невольно прикусила язык.
