— Договорился я. Тут недалеко. С одними договорились армяне, а я с другими.
— Сами скоро увидите. Не все нам под бомбами лежать и от ракет прятаться. Я тут, кстати, несколько комплексов «Стрела» привез. Умеете пользоваться? Вы же зенитчики!
— Разберемся. Скоро отправка?
— Полагаю, в течение двух недель обкатаетесь здесь, пополнение натаскаете и вперед — заре навстречу. Ладно, пока отдыхайте. Скоро колонна подойдет, построим часть, тогда все расскажу.
Часть двенадцатая
42
Гусейнов ушел в сторону штаба. Мы сидели молча. Закурили. Много информации, надо переварить.
— Мишку помнишь?
— Кто же этого пижона-баламута не помнит.
Старший лейтенант Домбровский был инженером комплекса «Аккорд», который имитировал воздушные цели. Сам был из Домодево, но любил подчеркнуть, что москвич. Поначалу он всем страшно не понравился. Вел себя подчеркнуто обособленно, заносчиво. Кичился своим столичным «происхождением». Его постоянно подковыривали, что он из Подмосковья, типа лимиты. Его это бесило, а мы веселились. Еще Мишка говорил, что он потомок древнего дворянского рода из Польши. Когда его предки разорились, то пошли на службу в армию России. Действительно, все предки его были военными. С 1756 года они служили России. И в Великую Отечественную тоже воевали. Перед войной почти всех репрессировали, обвинили, что работали на дефензиву. В ноябре сорок первого в составе «черной» дивизии — сплошь одни заключенные — бывших военных отправили на фронт. Там его дед отличился, ему вернули звание, перевели в другую часть. Закончил войну он в Японии, до этого проползав на брюхе в пехоте пол-Европы. Дослужился до полковника. А после войны опять в лагеря, досиживать срок — плевать на ордена Красного Знамени и Красной Звезды.
Отец Мишкин дослужился до командира полка в транспортной авиации. Сейчас был в штабе ВВС Московского округа ПВО. Сыну, по словам Домбровского, не помогал ни с поступлением, ни с распределением. После первых же тренировок мы все по достоинству оценили Домбровского как специалиста. Потихоньку, помаленьку, он обтесался и вошел в офицерский коллектив. Был дамским угодником, женщины от него таяли как мороженое, любил пускать «пыль в глаза». Мог ради показухи спустить свою старлеевскую получку за два дня, а потом ходить питаться в солдатскую столовую. Если у кого-то был день рожденья, то он готовился заранее, выведывал, что любит именинник, и покупал, доставал именно то, что надо.
Постепенно полюбили Мишку-балагура, иногда подшучивали над его манерой «акать», говорить нараспев. Стал он постепенно заводилой, душой компании. Одевался всегда щеголевато, всякий раз, когда был в отпуске, шил — с помощью отца — себе новую форму из материала для старших офицеров, чем приводил в тихую ярость командный состав полка.
Фуражка его была пошита по индивидуальному заказу. Командир полка докапывался до него по каждой мелочи, пока Домбровский не привез ему точно такую же. После этого командир полка отстал от Мишки. Ну вот, будет с кем пообщаться, только ведь Мишка был узким специалистом в своей области, не говоря уже о пехотных науках. По физо и командирской подготовке он не блистал. Разберемся.
За воспоминаниями из прошлой жизни время пролетело незаметно. Послышался грохот, и на территорию въехали тягачи, на платформах стояли БМП-1. Видно были, что они не новые, побывали в переделках, одна из них стояла наклонившись. Что-то было сломано в ходовой части. Но мы в этом ни черта не понимали. В машине еще могли поковыряться, а здесь… Говорил же Сурет, что привезет спеца, вот он и разберется, а мы поможем.
Батальон тем временем начинал строиться на плацу. Мы стояли в сторонке, вне строя. Просто стояли и наблюдали за построением.
За тягачами шли грузовые «Уралы» под тентами. Остановились, оттуда начали выскакивать новые ополченцы. Спрыгивали, разминали спины, приседали, махали руками, разгоняя кровь, оглядывались, видно, долго ехали. В числе последних въехали два «УАЗика». Из них вышли три человека. Были они в ободранном обмундировании, с распухшими от побоев лицами, у одного на голове белела повязка, у второго была рука на перевязи.
Это был Домбровский, хотя с первого взгляда мы его не признали. Лицо опухшее, сам держится как-то набок, видать, досталось по спине ему неслабо. Двоих других мы не знали. Но, судя по возрасту, наши ровесники. Все трое в драной полевой форме-«афганке» «песочке», лишь один в камуфляже, от которого, правда, осталось одно воспоминание, одна рванина.
Рядом с ними топталась охрана — телохранители. На каждого пленного офицера — один охранник. Мы это уже проходили.
Еще у машин крутилось какое-то белое пятно. Присмотрелись. Белым пятном оказался медицинский халат. Значит, не соврал Сурет, привез доктора.
Витька охнул и рванул вперед, я даже не успел его за руку схватить. Чего бежать-то? Прибывшие подтягивались к плацу и под руководством своих командиров, которых мы не знали, выстраивались на противоположной его стороне.
Присмотревшись, я понял, откуда у больного Виктора взялось столько прыти. Доктором была Аида. Понятно. Я улыбнулся, закурил и пошел через плац. Поравнялся с новобранцами. Первое, что поразило: большинство из них имели славянскую внешность. На наемников совсем непохожи. В прошлом году был случай. В Иваново приехал один азербайджанский полковник, представил поддельные документы о том, что он является представителем воинской части из Ростова-на-Дону, и приехал за командой. Ему вручили триста с лишним призывников, посадили в зафрахтованный самолет и новобранцы благополучно взлетели. Слава богу, что у кого-то в голове все же сработала какая-то мысль, и самолет уже в воздухе развернули и посадили в том же Иваново. Это азербайджанская армия хотела пополнить свои ряды русским пушечным мясом.
Эти ребята не были похожи на призывников. Возраст уже не тот, но держатся уверенно, спокойно, знают куда приехали. Стрижки, прически, выправка — не военные. Разберемся.
Я миновал толпу новобранцев и подошел к прибывшим офицерам. Первыми мне попались Аида и Виктор. У моего товарища лицо светилось радостью и счастьем, он держал доктора за руки, и что-то говорил ей. Аида была смущена и периодически пыталась убрать свои руки. Но безуспешно. На них никто не обращал внимания. Я подошел поближе.
— Аида, здравствуйте!
— Здравствуйте, Олег! — она немного изменилась. Морщинки залегли возле глаз, скорбные складки стали прятаться возле уголков губ.
— Вы надолго к нам, или только чтобы помочь доехать нашим новым друзьям? — я кивнул в сторону пленных офицеров.
— Я буду воевать с вашим батальоном.
Витька аж подпрыгнул от радости.
— Витя. Отпусти руки — синяки будут. Идем поздороваемся с нашими братьями по неволе, — я пошел дальше.
— Я сейчас, — донеслось у меня из-за спины.
43
