оказались не в хаммере, а в лёгком кабриолете с откинутым верхом.
Матвей лихо вырулил куда-то в темноту, мне было всё равно куда. Я ещё не остыла от пережитого позора, в голове стучались друг о друга картинки со злыми лицами Милены, Черепахи, подлая физиономия Варьки, крепкое плечо умницы Димы.
— Оль, ну хватит грустить, — Матвей вёл одной рукой, второй держал меня за руку: — Из за мужа расстроилась?
— Нет, не расстроена. Я просто хочу их смерти. Его и Марины.
— То, что сейчас с ними происходит, гораздо хуже. С этой минуты просто забудь о них.
Я отвернулась, ночная свежесть бодрила, а манера вождения Матвея навевала смутные надежды вернуться живыми.
— Оль, а мечта у тебя есть?
— Да. Я мечтаю вернуться к себе в дом и хочу каждый день садится в этот кабриолет и ехать мимо шанхая, глядя в тусклые, запылённые окна однушек, зная что на верхнем этаже ютится мой бывший муд… я хотела сказать муж.
— Всё?
— Нет! Хочу чтоб там вечно не работал лифт.
— Теперь всё?
— Нет! Хочу, чтоб он там сдох в одиночестве и морду ему объели крысы.
— Да уж, мечта года.
Матвей расхохотался
Я искоса посматривала на руль, крепко сжатый в его медвежьем кулачище. Машину трясло, руль жил отдельной от него жизнью, пытался выдраться из захвата. Под колёсами хрустело, тёмные лапы елей нависали всё ниже над головой. Я мрачно поглядывало на тоннель из лесной чащи, проверяя в деле рабочую схему: взгляд на звёзды в сапфировом небе. Тогда не замечаешь скорости и становится не так страшно. Схема не работала, из за дубравы звёзд не было видно, ветви норовили навсегда испортить изображение — выткнуть глаз. Я осторожно буркнула:
— Может быть поднимем верх у кабриолета. Как то не хотелось бы схлопотать еловой веткой по лицу.
— Ты чего грустишь, испугалась? Боишься волков?
— Вообще то ты тот дяденька, в компании которого мне хотелось бы помереть.
— Тебе нельзя помирать.
— Почему это? Я, к слову сказать, вообще-то и не собиралась.
Проигнорировав вторую половину моего выпада, Матвей отчеканил:
— Ты же не собираешься сделать своего мужа счастливым вдовцом. А соперницу счастливой твоей наследницей.
Ну да, тут он прав. Я собираюсь жить очень долго и очень счастливо. С ним.
Глава 34
Матвей
Прежде, чем принять решение, я каждый раз закрывал глаза и оставался в тишине сам с собой. Задавал себе вопрос и чётко формулировал ответ. Если на ум приходит «да», значит я мог свернуть любые горы, и добиться результата. Сердце с первой секунды, увидев Машу, кричало мне «да».
Значит все остальные вопросы это мелочи. Сейчас доберёмся до Серёжи Жданова, до Марины Реутовой, назначим им плату за слёзы Машки и разойдёмся. Может быть миром, а может быть и нет. К войне был готов. Как всегда. А сначала к Цоллеру.
Что, собственно, я знал о нём. К моему стыду, почти ничего. Очень закрытый, очень приватный и безумно дорогой делец. При всём при этом принял меня с первого звонка.
В самолёте разбирал документы, прибывшие на Ольгу Жданову, в девичестве Орлову. Вот откуда французский и арабский у моей красотки. Интересно, к бизнесу отца отношения не имела. Свою компанию, магазины потеряла. Так, не понял, кто управляет имуществом её отца… Временно исполняющий обязанности назначенный директор. Всё это требовало детального изучения. Сейчас главное восстановить Ольгу в правах, разобраться с мошенниками.
Пришло сообщение от парней, занимающихся Олиными делами. Обнаружили билет на поезд на её имя на завтра в Москву. Аж сердце ёкнуло, храбрая моя крутышка. В одиночку, значит, решила со Ждановым бороться. Моя же ты девочка, я заулыбался, у меня прям физиономия расцвела. Вот ведь партизанка!
Да Ждановых катком не закатаешь. Это мрази такие, их только собственным оружием нужно уничтожать. Причём безжалостно. Я не я буду, если этот козлина за решётку не попадёт.
С самолёта сразу пересели в хаммер, тяжёлой бронёй пробились по пробкам, нас ждали у кованых ворот. Немолодой мужчина, такой же важный как мой мажордом Дима, проводил к высоким ступеням замка (не побоюсь этого сравнения). Мощные, тяжёлые с витым орнаментом двери, светлый холл — всё являло собой сдержанную роскошь. Хозяйкой медной горы выплыла к нам супруга адвоката.
Сухое, болезненно-хмурое лицо, очень неприветливая и высокомерная, она только не протянула руку для поцелуя. Голос её оказался ещё ужаснее, я вообще не понял в чём дело, вроде как мы не на чай пришли. Именно это и подтвердила хозяйка. Раздражённо вздёрнув подбородок не сказала, а выплюнула в нас:
— Прошу помнить, Вадим Адамович после болезни. Надеюсь, вы задержите его ненадолго.
Совсем другое впечатление произвёл на меня кабинет Цоллера. Игнат остался за дверями. Я вошёл.
Наверное, сюда не добралась сухая рука госпожи всего дома. Тёмная мужская берлога, стены в стеллажах от пола до потолка замурованные книгами, журналами, стопками газет. У дальней стены здоровенный стол чёрного дерева, сплошь заваленный бумагами. Настольная лампа под широким зелёным абажуром, вот, собственно, и всё освещение.
Сам Цоллер полулежал в глубоком кресле. Бледный, осунувшийся человек с необычайно цепкими, умными глазами. Разговор сразу принял спокойный, деловой характер. Мы понимали друг друга без слов.
Итог переговоров с господином Цоллером превзошёл все ожидания. То, что он начал своё адвокатское расследование обозначило картину махинаций Жданова и Реутовой. В руках оказались видео и аудиозаписи сделок мошенников. Всплыли фамилии, которые ни за что не хотели бы стать известными по делу Жданова. Мы с Вадимом Адамовичем подписали соглашение, работа по Жданову закипела.
Теперь оставалось наведаться к самому, (твою мать, слова то никак не подберу, так чтоб и дипломатично и крепко) гражданину Жданову.
Приехали к его офису. Я, Игнат, пара охранников. Шёл по коридору к офису проходимца, навстречу вышли люди Жданова. Встали перегородив мне дорогу, сложив руки в замок, уставившись на нас мёртвыми глазами. Всюду одно и то же. Ну не хотят оппоненты миром договариваться.
Мои выступили вперёд, очистили путь, я не оборачиваясь, прибыл к кабинету. Секретарша, бедняга, не успела вскочить, так и сидела сложив крылышки, наблюдая за выросшим перед ней Игнатом.
Толкнул дверь к Жданову.
Секунду смотрел на него. Что Ольга в нём нашла? Морда смазливая, носатый, глаза бегают.
Жданов вскочил, заглядывал мне через плечо, наверное секретаршу выискивал, почему не доложила о моём визите. Я молча прошёл к столу, сел напротив Жданова, положил папку перед собой. Деловые люди прячут содержание своих бумаг, значит камера смотрела мне в спину.
— Здравствуйте, гражданин Жданов.
