Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Как только схлынула волна нечеловеческого напряжения, по ячейкам покатилось одно желание, выражавшееся на все голоса, шепотом и криком:
– Пить!.. Пить!.. Пить!.. Пить!..
Умница Степанков вернулся с ротного КНП не с пустыми руками, а с сообщением, что координаты минометчикам отправлены, но, главное, – с двумя термосами, наполненными холодной колодезной водой. Гимнастерка самого посыльного была мокрой спереди во всю грудь и живот, по самый поясной ремень, наглядно свидетельствуя, что Степа жажду утолил на двести процентов, причем пил наверняка прямо из ведра, которым наполняли водой термосы.
Живительную влагу распределяли прямо на наблюдательном пункте, как самую бесценную драгоценность, под строгим надзором Дерюжного: сначала пять литров выделили для пулеметного расчета «максима», а потом – раненым, кто сколько хочет, а потом каждому по кружке. Пили кто мелкими глотками, растягивая удовольствие, а кто жахнул сразу все в себя, чтобы хоть на миг, на долю секунды ощутить блаженство утоленной жажды.
Взвод переводил дух всего несколько минут. Потом старший лейтенант приводит личный состав в движение. С Довганюком уточняет вопрос связи. Порыв обнаружен, но его починкой занимаются связисты из взвода связи. Тогда Коптюк срочно отправляет Довганюка вместе со Степанковым и термосами за водой – на вторую ходку.
Одновременно решается вопрос с эвакуацией раненых. Этот вопрос взводный поручает Пилипчуку. На командира первого отделения своего взвода Никифора Карповича, в недалеком прошлом капитана, ПНШ штаба батальона, попавшего в окружение под Харьковом, Коптюк за прошедший месяц непрерывных учений научился полагаться, как на самого себя.
Исполнительный, требовательный и к себе, и к остальным, в действиях своих и поступках упиравший на то, что глупый и безответственный всегда на шаг ближе к пуле, чем тот, кто соображает, Пилипчук невольно расположил к себе взводного. Один раз даже выручил командира, прикрыв его отсутствие перед самим комбатом, неожиданно явившимся проинспектировать занятия, чем заслужил расположение и сослуживцев, и самого Коптюка.
Неожиданно в окопах появилась санинструктор. Она наскоро осмотрела раны бойцов и сразу же заторопила назначенных Пилипчуком носильщиков, чтобы как можно скорее уносили ребят в санвзвод.
XLVI
Федор так растерялся, увидев Степаниду возле блиндажа, что остановился как вкопанный. После боя, после всего, что было только что – весь этот грохот, гул, стрельба, смерть… И вдруг вот она, в аккуратной пилоточке, с ремнем, так туго перетягивающим ее тонюсенькую талию, и ремнем санитарной сумки, улегшимся между двух тугих выпуклостей под ее чистенькой гимнастеркой…
Стеша была так занята с ранеными, что даже полсловечком не перемолвилась с ним. Только глянула, вскользь. Неужели специально искала его глазами, чтобы убедиться, что он жив и здоров. Или это только показалось? А вот Степка на ухо шепнул ему, что, мол, Степанида сама у него спрашивала, как там товарищ взводный, цел ли. Степка, будь он неладен, говорит ему, а сам скалится. А Коптюк ему кулак сунул под самые зубы, так тот сразу скалиться перестал, шельма…
И ему некогда лишние разговоры разговаривать. Только прояснилось с ранеными, как подошел Потапов. У него идея дельная: выдвинуться группой к противотанковому рву и попытаться установить противотанковые мины, пока немец очухивается и раны зализывает.
Коптюк дает «добро» не сразу, вначале подробно уточняет вместе с командиром второго отделения планируемые места закладки мин. Вместе с Потаповым вызвался пойти командир третьего отделения Слесаренко. Бойцы в отделении кличут его запросто Слесарем. Отчаянный парень, бывший командир стрелкового взвода, угодивший в штрафбат за пьяную выходку, дебош и драку со старшим по званию, по слухам – штабным офицером, чуть ли не адъютантом старшим, то ли полковником, то ли подполковником.
Сам Слесарь, пожалуй, даже перебарщивал, бравируя своей смелостью. Вот даже сегодня в самом начале боя чуть не в полный рост выцеливал вражеские танки из своей «мосинки». Но, главное, что с бойцами умел находить общий язык и армейское дело знал хорошо. Бойцы этого духа этакой богатырской удали невольно набирались и даже старались своему командиру отделения в чем-то подражать. Это в его отделении был Рукосуев, который такой костерок развел на броне вражеского «тигра». Теперь его уносят вместе с другими ранеными к перевязочному пункту санвзвода.
XLVII
Своего командира третьего отделения взводный на минирование не отпустил. Не может он сразу двух командиров отделений отправить на выполнение рискованного задания. Так вся структура управления взводом полетит к чертовой матери… Тут в окопах дел невпроворот. Вражеские мины и снаряды порядочно тут наследили.
В некоторых местах брустверы траншей срыты практически до основания, разрушены ходы сообщений, практически полностью разбит наблюдательный пункт. Вместе с заместителями Коптюк срочно организовывает восстановительные работы. Немцы могут возобновить наступление в любую минуту.
Пыль, поднятая отступающими вражескими машинами, уже понемногу осела, открыв обзор немецких позиций. Стало хорошо видно, как вражеские машины перестраивались в новые порядки. Эти шахматные маневры не сулили ничего хорошего.
У Потапова есть план, в который он посвящает взводного. Тот поначалу отговаривает своего командира отделения, но Потапыч настаивает. Группу для вылазки разведчик предлагает сформировать из бойцов своего отделения. Трое, не больше, только чтобы мины дотащить и остаться незамеченными. Когда Потапов излагает свои соображения, глаза у него так и горят. С одной стороны, хорошо: рвется солдат бить врага. А с другой – опаска у Коптюка возникла, что ни за что может погибнуть умелый, бесстрашный воин, да еще и остальных в авантюру со смертью втянет.
Потапов себе в помощники предложил Фомина и Гвоздева. Помимо мин бойцы забирают с собой гранаты. У Потапыча за спину закинут ППШ. «Дегтярева», из-за чрезмерной громоздкости, решено оставить в траншее. Ручной пулемет получает во временное пользование «переменник» Артюхов, бывший летчик, прибывший во взвод Коптюка две недели назад. До штрафбата летал на бомбардировщике стрелком-радистом, поэтому навыками стрельбы из пулемета владеет отлично. Потапов вынимает из вещмешка последнюю «тарелку», нашпигованную патронами, и вручает ее Артюхову, почти торжественно, как переходящий приз. Фомин и Гвоздев – со своими верными «мосинками».
Двоих кандидатов в храбрецы командир второго отделения уже утвердил – Фомин и Гвоздев. По поводу первого вопросов у старшего лейтенанта нет, а вот насчет Гвоздева взводный Потапыча переспрашивает: сумеет ли, не подведет? Вдруг в самый решающий момент взыграет в нем нутро «окруженца»?
– Товарищ командир!.. – категорически не соглашается Потапов. – Парень надежный. Для разведки годится… К тому же сам добровольно запросился…
Коптюк согласно дает отмашку рукой. На споры времени нет. Немец вот-вот ударит. Старший лейтенант предлагает быстро изложить намеченный план действий.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
