– Вот, – в волнении я сунула фотографию чуть ли не под нос Мазурову, так что ему пришлось отклониться назад. Он забрал фотографию у меня из рук.
– Твоя мать и Петькина? – задал вопрос, бросив взгляд, я кивнула, убирая волосы за уши.
– Именно. Выходит, ты прав: они были знакомы и раньше. А теперь еще один факт: Петька родился второго июня девяносто четвертого года.
Мазуров бросил еще один взгляд, потом снова уставился на фото. Усмехнулся.
– То есть здесь тетушка типа как на сносях.
– Ага. Ты понимаешь, что это значит?
– Что она не Петькина мать, – задумчиво глядя на меня, сказал Мазуров, я снова закивала. Он еще подумал, потом добавил: – Плохо.
– Почему плохо? – испугалась я. То есть понятно, что хорошего мало, но слова Мазурова напрягли.
– Потому что если она ему не мать, то родительских чувств может и не испытывать.
– То есть? – нахмурилась я. – Она вон на уши всех подняла с его поисками… – Я осеклась под его взглядом. – Боже, Демид, еще скажи, что ты подозреваешь ее в исчезновении Петьки? Она уже у тебя не человек получается, а супергерой. Ей шестьдесят два года, не забывай об этом. И какова вообще цель может быть?
Он пожал плечами.
– Может, она думала, что исчезновение Петьки отвлечет тебя от мыслей о Суходольских? Хотя бы на время.
– Отвлечет меня, не тебя же. Ты вполне себе мог копать дальше.
Демид не ответил, взял телефон, открыв поисковик, начал писать. Я заглянула: “памятник две женщины держат военную каску”.
– Челябинск, – проговорил, посмотрев выданные по запросу ссылки. Покусав в задумчивости губу, открыл почту, нашел письмо. Я беззастенчиво подглядывала. В письме оказалась информация на Рысаковых. – По официальным данным Рысаков уволился в августе девяносто третьего, находясь в Ухте, там же жили до рождения ребенка, потом на четыре года переехали… – тут он опять замолчал, посмотрев на меня.
– В город, где находился детский дом, из которого пропала девочка, – закончила я.
Демид уставился в пространство перед собой и задумался. Я спросила:
– Думаешь, Рысаковы могли иметь отношение к этой Насте Воронцовой?
– Не знаю, – задумчиво ответил он, нахмурившись, открыл контакты и стал кому-то звонить. Когда ответили, заговорил: – Дело есть. – Усмехнулся на ответ собеседника. – Да, очередное срочное. Ты мне данные присылал на Рысаковых, есть возможность достать фотографии хоть кого-то из них? Но желательно времени его увольнения с военной службы или раньше… Да, понимаю, что сложно… – Демид посмотрел на фотографию и добавил: – И еще. Я скину тебе фото, на ней две женщины, город Челябинск, весна девяносто четвертого года. Нужно послать туда кого-то, чтобы порыскал по детским учреждениям… Начать с детских домов, потом школы. Хорошо, давай, спасибо.
Он положил трубку и поймал, видимо, мой изумленный взгляд, потому что спросил:
– Что? – и принялся фотографировать снимок.
– Думаешь, тетя Ира могла работать в детском доме… И Петька?..
Я не договорила, Демид снова нахмурился, отослал фотографию, потом повернулся ко мне, отложив телефон. Хотел что-то сказать, но подзавис, рассматривая меня. Такое ощущение, что сразу стало неловко во всем теле.
Я отвернулась, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы он понял: не надо так смотреть. Вообще смотреть не надо. Если бы не все эти обстоятельства, я бы уже выставила его за дверь. Но как ни прискорбно это признавать: мне нужна его помощь, даже не взирая на то, что я не могу больше верить ни единому его слову.
– Если она не была беременна в тот срок, что указан, вполне вероятно, что ребенок был усыновлен, – проговорил Демид, я покосилась в его сторону, он смотрел в стену перед собой. – Вопрос: где, кем и в какой момент. Она могла жить под другим именем до момента перевоплощения в Рысаковых.
– Как думаешь, – я покусала губу, – мог Петька найти фото?
– И они его за это куда-то спрятали? Вполне возможно. Правда, есть неувязка: почему не забрали фотографию из книги?
Да, это неувязка, притом существенная. Если Петька обозначил бы свои подозрения, они или догадались бы, что он нашел фотографию, или выпытали из него, откуда знает. И фотографию бы унесли…
– А если они его сначала спрятали, а когда он рассказал про фотографию, книги уже не было? Я ведь забрала ее почти сразу после его исчезновения.
– Возможно.
Вот совершенно не то, что я хотела услышать. Конечно, я понимаю, что Демид, как и я, гадает на кофейной гуще, но все-таки хотелось больше мыслей.
– И что? Пойдем к соседям? – спросила я.
Демид несколько секунд поглазел на меня в задумчивости, не так, как в прошлый раз, просто думал над моими словами.
– Давай-ка сгоняем в детский дом, из которого девочка пропала. Заодно заедем по адресу, где раньше жили Рысаковы.
Он поднялся, я вскочила следом.
– Почему ты не хочешь просто с ними поговорить? – спросила в спину Демида. – Знаешь что-то еще, чего не знаю я?
Он остановился, через ткань футболки я видела, как напряглись мышцы спины. Потом Демид тяжело вздохнул, поворачиваясь ко мне. Я смотрела исподлобья.
– Май, я понимаю, что требовать от тебя доверия не могу. Но я, действительно, не знаю ничего о том, что произошло с Петей. И кто такие Рысаковы, какие цели преследуют и на что способны… И это на данный момент единственная причина, почему я не пошел и не прижал их к стенке. Если они спрятали Петьку, дай бог, просто спрятали, а не что-то еще, нет никакой гарантии, что то же не случится с нами, какими бы подготовленными мы ни пришли. Потому что они знают о том, что ты докопалась до правды. Может, не до всей, но тем не менее. И сейчас они просто ждут действий от тебя. Ты можешь показать им фото, а они в ответ предъявят тебе историю, неважно, что там будет, но скорее всего, ни слова правды. Чтобы расколоть их, нужны более значительные доказательства. А я лично пока бреду в этой истории, как в тумане.
Он замолчал, я тоже молчала, так и стояли друг напротив друга, пока я не вздохнула и не прошла мимо Демида со словами:
– Поехали в детский дом. Но я все равно не верю тебе, Мазуров.
В нужный город мы приехали к обеду. Как Демид собирался пробираться в детский дом, было понятно: использовал излюбленный метод, представился меценатом. И, конечно, попал сразу в святая святых. Дальше он повел себя, как настоящий бизнесмен, не стал разводить речей, обсудил возможности денежного перевода и отправил в свой офис реквизиты. Так что я не сомневалась: Мазурову расскажут и позволят делать тут все.
Мы прошлись по территории вместе с заведующей, дамой лет пятидесяти, Демид задал пару общих вопросов, а потом спросил:
– Слышал, была история с пропажей ребенка? Много лет назад.
