изобразив, что пьет крепкий напиток, вливает в себя сок
Спиртного за столом нет и я безумно благодарна за понимание. Веселья нам хватает и без него.
Разговор плавно перетекает на предстоящий бой Миронова. Уже в следующую субботу состоится «битва века». По итогам Тема либо проходит на какие—то крутые соревнования, либо остается еще на год в режиме подготовки. Его мечта — пробиться наверх. И хоть он говорил мне, что не собирается связывать дальнейшую жизнь с боксом, не хочет делать его способом заработка, стремление попасть в призовые места у него космическое.
— Ты же придешь? Всё в силе? С дедом?
— Конечно. Он же обещал тебе. А обещания дедуля всегда держит.
***
Друзья Миронова давно уехали, оставив нас в уютном одиночестве… вчетвером. Костя приклеился к своей заучке и отказался ехать тусить. Богдан состроил обиженную моську, обозвав друзей каблуками, и резко сорвался.
— Так—то даже и не обидно, — заявил брюнет и потащил подружку в баню. «Срочно проверить состояние печки».
Тёма провожает их взглядом и с улыбкой сообщает, что «это надолго».
— Почему ты так думаешь?
— Ну хотя бы потому, что я лично заложил в печку дрова минут пятнадцать назад. И дым из трубы говорит о том, что там всё нормально.
— Хитрый жук.
— Жук не жук, но мы так—то тоже одни остались. Иди ко мне? Я так соскучился, будто год тебя не видел.
— Всего ночь, а потом мы же рядом…
— Рядом, это вот так…
Ой.
Меня подхватывают на руки и сажают на колени, и, положив руку на затылок, прижимаются губами. Вижу нас словно со стороны. Плавные движения рук, рассыпанные по плечам волосы. Мы как растворы, которые образуются при взаимодействии растворителя и растворённого вещества.
— Тормозни меня, когда будет слишком.
Тёма не впервые говорит эту фразу, но только сейчас я по—настоящему начинаю понимать её смысл. Он… он взрослый… у него уже были… эээ… взрослые отношения. И его желание зайти дальше сейчас чересчур откровенно вибрирует в воздухе. Начинаю ощущать это, когда горячие руки забираются под мою кофту и одна наглая рука ползет со спины на живот. Я вздрагиваю и борюсь с собой. С одной стороны мне хочется чуть—чуть бо́льшего, чтобы узнать… но разумная девочка, сидящая внутри, вспоминает слова дедушки и мягко кладет руки на запястье.
— Испугал?
— Нет. Но дальше… не надо. Пожалуйста.
— Понял.
Тёма кивает, соединяя наши лбы. Мы оба тяжело дышим. В его глазах непроглядная темнота и горит огонь.
— Теряю с тобой ощущение реальности. Никогда не думал, что возможно так сильно любить.
От автора: Сегодня выложила 3 главы, т.к. завтра выходной.
Но ))))) Если количество звёздочек увеличится до 120, выходной можно будет и перенести )
Буду рада получать от вас обратную связь в комментариях.
29.
Лия.
— Теряю с тобой ощущение реальности. Никогда не думал, что возможно так сильно любить.
Тёмины слова проникают в самое сердце, отражаясь многократным эхом. Разве возможны сильные чувства в нашем возрасте? Какова вероятность того, что это… навсегда? Задаю себе вопрос, уже зная ответ. Потому не представляю, что смогла бы впустить в свою душу кого—то другого.
— Расскажи мне про себя, малышка?
— Что ты хочешь узнать?
— Всё. Всё то, что ты захочешь рассказать. Что посчитаешь важным.
Пожимаю плечами, не зная, с чего начать.
— Почему ты боишься воды?
— Не знаю. Не умею плавать. Для меня под душ встать и облиться с головой — испытание. Может, в прошлой жизни я была ведьмой?
— Если только очень доброй и самой красивой, — улыбается Тёма.
— Наверное, это мой самый сильный страх. И ещё пауки. Я даже на картинке смотреть боюсь.
— Да ты у меня трусишка, оказывается?
— Эээй, — это всё. Не так и много. А ты? Есть то, чего ты боишься?
Уверена, что Артём ответит «нет». Но он удивляет меня.
— Есть две вещи. Одну я понял недавно: я боюсь потерять тебя. Каждое утро просыпаюсь с этим страхом. Пока не увижу, не прикоснусь, кажется, что это сон. А вторая… сейчас я это пережил, а раньше боялся оставаться один.
— Из—за темноты? — Я не очень поняла его слова.
— Нет. Хотя и её тоже опасался. Просто… просто мама болела и в один из дней её забрали в больницу. Отец уехал с ней, его долго не было. А когда утром он вернулся один… он не произнес ни слова, а я уже знал. И с тех пор поселился страх, что могу также потерять отца. Потом, конечно, прошло, я начал понимать, как бороться сам с собой.
Я не знаю, что сказать. Нет слов, чтобы выразить поддержку его горю, чтобы ободрить. Я просто прижимаюсь к нему, вдыхая любимый запах. О грустном больше не хочется. Но зачем—то говорю:
— Я никогда не знала свою маму. Старые фотографии — всё, что от неё осталось.
— Твоя мама тоже болела?
— Нет. Она отказалась от меня сразу после рождения. Больше про неё мы не слышали. Я, по крайней мере. Может быть, папа что—то узнавал, но я маленькая была, и на эти темы не разговаривали. Вместо мамы рядом была бабуля. И папа с дедушкой. Теперь вот мы с дедом вдвоем.
— Он у тебя крутой мужик, — блондинчик улыбается, но глаза остаются грустными.
— Угу. Самый крутой. — Поднимаюсь на ноги и тяну парня за собой. — Пойдем искать парочку проверяльщиков. Не будем сегодня о прошлом, ладно?
— Не будем, — переплетая наши пальцы и поднося к лицу, отвечает Артём. Целует мое запястье, пуская разряд по позвоночнику. — Хочу, чтобы со мной ты улыбалась и была счастлива.
А я… я правда счастлива. От того, что вот он. Идёт рядом и болтает о всякой ерунде. Спрашивает про сад, про цветы. Я ли сажала.
Все посадки делала бабуля. Мне осталось лишь поддерживать порядок. Ну и теплицей занимается дедушка, по весне выхаживая рассаду.
— А ты умеешь делать всякие закрутки? Ну там огурчики в банках?
— Конечно. Хочешь, вечером откроем попробовать?
Без преувеличения, заготовки
