— У меня, конечно! Мой муж был в плавании, большую часть года. Он бы и сейчас был в Японии, на этой ужасной войне, но вернулся, потому что его корабль получил такие повреждения, что нуждается в ремонте. — Разломив кусок пирога на кусочки, она стала скармливать их псу. Тот ел с охотой. Прислушиваясь к разговору, Шапоров гладил животное по белой шерстке. Он чувствовал, что Пауэрскорт напряжен и понял, что тому пришла в голову какая-то волнующая идея.
Тот, однако, был уже совершенно невозмутим.
— Вы хотите сказать, что мистер Керенков в данный момент находится в Санкт-Петербурге и занят ремонтом своего судна?
— Ну конечно, он здесь уже с середины декабря, — улыбнулась Керенкова.
А ведь морской офицер должен хорошо владеть стрелковым оружием, подумал Пауэрскорт. И что за сложность попасть иноземцу в сердце и бросить тело на Невском проспекте! А Керенкова, кажется, подзадоривает его, чтобы он задал следующий вопрос. И он его задал.
— Могу я спросить, мадам, отчего вы живете здесь в имении, когда ваш супруг находится в Санкт-Петербурге?
Она снова рассмеялась и тоже принялась гладить борзую.
— Смотри-ка, какие нам задают вопросы, Потемкин, — сказала она псу. — Я могла бы сказать, — и она встряхнула головой, чтобы откинуть с лица локоны, — что приехала загодя, чтобы приготовить дом к приезду мужа. Но это неправда. У нас, знаете ли, не все ладно. Беру на себя смелость предположить, лорд Пауэрскорт, что и в Англии такое случается между супругами. Я права? — Пауэрскорт волей-неволей кивнул. — Поначалу Владимир не обращал внимания на наши отношения с Родериком. Считал, что это временное увлечение, скоро пройдет.
— Так что же случилось? Почему он изменил свое отношение? Неужели он отослал вас сюда в результате какой-то семейной ссоры?
— Ссоры? — горько рассмеялась Тамара. — Наверно, можно назвать это и так. Видите ли, лорд Пауэрскорт, я всегда сообщала Владимиру, когда приезжает Родерик. Всегда, чтобы это не стало неприятным сюрпризом. А потом, — она замолчала, словно пытаясь припомнить точную дату, — примерно в середине прошлого месяца он узнал, что Мартин приезжает, приезжает в Санкт-Петербург. Он не поверил, что я ничего об этом не знаю. А я и не знала, честное слово! Конечно, я бы сказала ему, если бы знала, я на радостях всему Петербургу всегда докладывала, что Мартин приезжает и мы будем всюду ходить танцевать!
Пауэрскорт к этому времени уже привык к сюрпризам.
— Я вам верю, мадам Керенкова, разумеется, я вам верю! — И так оно и было. — Но могу я уточнить некоторые детали? Вы сказали, что ваш муж уже в середине декабря знал, что мистер Мартин прибывает в Санкт-Петербург? Это так?
Женщина кивнула:
— Именно так. Точного дня вспомнить не могу, но это определенно была середина месяца. Это важно?
— Возможно, — ответил англичанин, — но давайте уточним еще один момент. Что, ваш муж отправил вас сюда, потому что решил, что вы обманываете его относительно приезда Мартина? Или, помимо этой, была еще и другая причина?
Потемкин неодобрительно зарычал — то ли на вопрос, то ли на тон, которым тот был задан. Михаил снова принялся его поглаживать.
— Да, была и другая причина, милорд. Владимир сказал, что его это не волновало бы, если б мистер Мартин не был англичанином. Русские военные моряки сейчас настроены против Англии. Кажется, наши корабли затопили пару английских рыболовных шхун на пути в Японию, и нашим не нравится, что англичане подняли из-за этого такой шум. Подумаешь, две лодчонки, сказал Владимир. Он сказал, что на мой роман с англичанином в его кругах посмотрят косо, так что лучше, чтобы я некоторое время в городе не появлялась.
— Понятно, — кивнул Пауэрскорт. — А ваш муж не упомянул, каким образом он узнал, что Мартин приедет в Санкт-Петербург?
— Боюсь, что нет. А могу я задать теперь вопрос вам, лорд Пауэрскорт? Знаете ли вы, что Мартин здесь делал, зачем он приехал на этот раз?
Теперь была очередь Пауэрскорта улыбаться. Потемкин потрусил к окну, чтобы проверить, что происходит в саду.
— Если б я знал ответ на этот вопрос, дорогая мадам Керенкова, я бы был уже на полпути к разгадке. Пока же, увы, не имею никакого представления.
— Могу я предложить вам свою теорию? На мой взгляд, его послали сюда по заданию правительства. И я уверена, что ваше министерство иностранных дел велело ему оставить все в глубочайшей тайне. Иначе он непременно бы мне рассказал.
— А как он обычно оповещал вас о своем приезде? — спросил Пауэрскорт, отмахиваясь от видений брошенных в морские воды бутылок с записками, кодированных объявлений в «Таймс» и рабов с выбритыми черепами.
— Судя по вашему лицу, вы представляете себе что-то романтическое, лорд Пауэрскорт. Нет, ничего похожего. Он просто писал мне, вот и все, обычно месяца за два до приезда.
— Он когда-нибудь упоминал о миссис Мартин, мадам?
— Очень редко. Он принадлежал ей — Родерик, я имею в виду, — одиннадцать с половиной месяцев в году, — с горечью произнесла Керенкова. — Не думаю, что она вполне понимала, что он за человек. Будь я его женой, я бы не позволила ему так разъезжать. Да он бы и сам не захотел.
— Простите, что вынужден задать вам такой вопрос, мадам, — Пауэрскорт твердо посмотрел в эти светло-голубые глаза. — Ваш муж — вспыльчивый человек? Горячий?
— Вспыльчивый? — Светло-голубые глаза широко распахнулись. — Конечно, вспыльчивый. И конечно, горячий. Все военно-морские вспыльчивы, и очень. У них под началом эти огромные пушки, один выстрел которых может за пару минут потопить несколько сот матросов. Я думаю, это довольно наивный вопрос, лорд Пауэрскорт.
— Прошу прощенья, я не имел в виду его профессиональную деятельность.
На этом Пауэрскорт замолчал. Молодая женщина вспыхнула:
— Вы хотите спросить, не убил ли Владимир мистера Мартина и способен ли он на убийство? Я вас правильно поняла? В таком случае ответ «нет»!
— Вы уверены в этом? — твердо спросил Пауэрскорт.
— Лорд Пауэрскорт, — произнесла женщина, положив ладонь ему на рукав, — я вижу, вы когда-то были солдатом. Не сомневаюсь, что перед лицом врага, к примеру каких-нибудь зулусов, во весь опор мчащихся на вас со своими копьями, вы бы ни секунды не раздумывали и убили бы столько врагов, сколько б смогли. Но в своей частной жизни — нет, не думаю, что вы могли бы убить человека! Ну разве что защищая свою семью.
Пауэрскорт сделал легкий поклон, а Потемкин вдруг разразился оглушительным лаем и выскочил из гостиной. Из сеней раздался нетерпеливый звон дверного колокольчика.
Тамара Алексеевна поднялась с места:
— Прошу простить меня, джентльмены. Я ненадолго.
— Ну, Михаил, что вы скажете о нашей хозяйке? — вполголоса осведомился Пауэрскорт, когда за нею закрылась дверь. — Вы ей верите?
Михаил отрезал себе еще кусок пирога, замер, держа его на весу, и проговорил:
