Йен объяснял ему, чего надо опасаться. Когда вдали снова затянули «Нэрн, убей меня!», мальчик, уже без напоминаний, втиснулся между двумя охотниками, давно лежащими лицом вниз, а Йен прикрыл его спиной.
Ожоги на теле Шона быстро затянулись, он снова стал тем же двенадцатилетним непоседой, каким был раньше, если не смотреть на пасть. Когда Нэрн убирался восвояси, Шон ракетой взмывал вверх и отправлялся исследовать новый мир в противоположную сторону. В тех краях, где ни Хозяину, ни охотникам делать было нечего, он гонял стаи макрели, носился с невероятной скоростью между скалами, исследовал таинственные пещеры и гроты.
Все вокруг было новым и неизведанным, но совсем не страшным. Происходящее казалось невероятным сном, который когда-нибудь кончится пробуждением в кроватке, в уютном домике родителей. Временами тоска по маме и папе охватывала его, но память о том, как он горел под лучами солнца, держала его вдали от берега надежней любых предостережений.
Охотники требовали еды. Дядя Йен серьезно, как взрослому, объяснил Шону: чтобы его не выдали, придется время от времени приносить какую-нибудь добычу.
– А что будет, если этот страшный человек меня найдет? – спросил Шон.
– Лучше тебе этого не знать, но будет очень плохо, – ответил Йен.
– Он утащит тебя к Хозяину, и тот будет долго, медленно и с наслаждением есть тебя живьем, – вклинился один из соседей. – А когда ему наскучит, обглоданного, без рук и ног, бросит тебя сюда, в яму, на веки вечные.
– Ну зачем ты так?! – Йен с досадой повернулся к товарищу.
– Пусть знает, чего стоит наше молчание.
И так бледная кожа мальчика посерела, губы задрожали, он испуганно посмотрел в глаза Йена, надеясь увидеть там, что это не так, но Йен кивнул и серьезно сказал:
– Будь очень осторожен.
Дети как боги – они бессмертны и эгоистичны. С того дня, как Шон очнулся в яме, он ни разу не задумался, по чьей безжалостной воле оказались здесь эти калеки, и совершенно не боялся, что такая же судьба может постигнуть его. Однако эти страшные слова возымели действие. Теперь Шон выжидал, когда все затихнут, и ракетой взмывал вверх, в нечистый туман, вечно клубящийся над ямой, и там, в вонючей мути, уплывал за северный край Эйлин-Мора. Возвращаясь, он прятался за скалой у кромки ямы и прислушивался. Если было тихо – осторожно возвращался.
В тот день, когда Шон получил зловещее предупреждение, ему впервые не хотелось покидать яму. Рядом с дядей Йеном он чувствовал себя в безопасности, хоть и не мог не понимать: случись что, искалеченный моряк не сможет его спасти. Быстро, как никогда раньше, он скользнул в облако. Морщась от неприятного запаха, вспорхнул в мутной воде, и чем прозрачнее она становилась, тем медленнее двигались его ноги. В темной воде впереди мерещились призрачные тени, они кружили, заманивая мальчика в водоворот, чтобы унести в зубастую пасть своего ненасытного Хозяина.
Шон задержался под обманчивой защитой тающих клубов тумана, но все же решился и, упрямо сжав кулаки, поплыл вперед. Он летел низко над дном, но стараясь не слишком опускаться, чтобы потоки воды от его стремительного движения не баламутили песок.
Впереди появилась скала, Шон давно ее заприметил. Он подплыл к подножию и вжался в холодный камень. Пришло время становиться настоящим охотником.
Шон ждал. Где-то в нескольких ярдах над головой полная луна светила в небе и перемигивались звезды. Шон мог бы в пару взмахов ног всплыть на поверхность, вдохнуть свежий морской воздух, услышать, как тихо бормочут сонные чайки, но не мог побороть страх. Где-то за горизонтом прячется его мучитель – солнце. Оно терпеливо ждет.
Вода над головой раздалась, и появилась любопытная мордочка молодой нерпы. Ноздри раздулись, втягивая воду; не почуяв опасности, она нырнула, погналась за мелкой макрелью, но та, увильнув от клыков, забилась в щель. Нерпа ткнулась носом следом, но проход был слишком узким. В этот момент Шон оттолкнулся от скалы и бесшумно подплыл к ней сзади. Нерпа почуяла запах хищника.
Время больше не бежало, оно, как немощный старик, едва волочило ноги, а маленький охотник остался быстрым и ловким. Он увидел, как напряглись мышцы под коротким мехом, как медленно начала поворачиваться голова с вытаращенными глазами, шевельнулись ласты, готовясь выбросить жирное тело на спасительную скалу.
Шон бросился к нерпе, обхватил ее толстую шею, обвил ногами напряженное тело. Нерпа вывернула голову, обнажив клыки, но так заторможенно, что Шон без труда увернулся. Уткнувшись носом в щетину на ее затылке, он сжал руки. Нерпа выгнулась, пытаясь освободиться, затрепыхалась. Аммиачный запах страха ударил в ноздри Шона. Он сдавил еще сильнее. Его добыча дернулась еще пару раз и отяжелела. Нерпа была крупной, жирной и ощутимо тянула Шона ко дну.
Мальчик дотащил тушу до края облака. Долго сидел, прислушиваясь, но было тихо. Тяжело поднялся повыше, в самую гущу удушливого тумана, и поплыл к середине ямы. Дядя Йен и его товарищи были довольны. Они подползли к туше, вырывали мясо кусками. Кровавый туман клубился над их пиршеством. Шон от угощения отказался. Он, отвернувшись, сидел в сторонке, обхватив коленки руками. Вода принесла резкий запах нерпичьей крови, и мальчик не выдержал.
Он взмыл вверх, задержав дыхание, пробил висящий над ямой туман, понесся стрелой на север, глотая свежую морскую воду. Макрель прыскала в стороны, когда он проносился сквозь ее стаи, рачки зарывались в песок, но самый страшный морской хищник никого не хотел убивать. Он плавал долго, до изнеможения, пока не заполыхали огнем натруженные мышцы. Потом раскинул руки и ноги и начал медленно опускаться на дно.
Песок мягко ткнулся ему в спину. Шон закрыл глаза. Ему сильно, до слез, захотелось, чтобы нежная рука мамы легла на лоб и ее голос прошептал: «Проснись, мой ангел»; чтобы в окошко светило теплое и ласковое, совсем не жгучее солнце, чтобы из кухни пахло жареной колбасой и яйцами. Шон зажмурился, не давая слезам смешаться с морской водой.
Где-то здесь, в море, есть дедушка Дон, но он с тем страшным человеком служит еще более ужасному Хозяину, и Шону надо держаться от них подальше. Теперь дядя Йен и его жадные друзья – его семья, и ничего с этим не поделать. Шон лежал на дне, ноги гудели, вода тихонечко перемешивала песок, он шуршал вокруг, успокаивал, усыплял, и мальчик незаметно уснул. Когда проснулся, где-то очень далеко над водой, в зените, висело солнце. Здесь его лучи были теплыми и мягкими, словно Шон снова стал простым шотландским мальчишкой. Он сладко зевнул, потянулся и не торопясь поплыл обратно к яме.
Однообразное дно, покрытое песчаными барханчиками, проплывало под ним. И тут краем глаза он заметил что-то необычное: из песка торчал
