переглянулся с Никитой, и они поспешили к своему столу.
Жанна и Катя встретили их круглыми как блюдца глазами. Жанна, полуобернувшись на стуле, чтобы видеть очередь, красноречиво кивнула на вставшего в её конец Василия и вопросительно вскинула брови. Костя лишь руками развёл: о чём тут было говорить? Если подумать, появление Василия в столовой было вполне логичным – надо же ему где-то есть, а то, что он явился лишь к вечеру, скорее всего, объяснялось тем, что мужчина весь день разбирал вещи и обустраивался в своём новом домике в лесу.
Сейчас было важнее другое.
Костя встретился глазами с Катей, и та, правильно истолковав выражение его лица, легонько кивнула и ободряюще улыбнулась. Костя едва удержался, чтобы не растечься от облегчения по столу.
– Чая сегодня два вида: со смородиновыми листьями и с облепихой, – пояснила она и указала на стоящие в центре стола четыре кружки. – Я налила по два, выбирайте, какой больше нравится.
Другими словами, налив заварки в кружки, Катя капнула в оба заварника мёртвой воды.
Костя притянул к себе ближайшую кружку. Сейчас ему было абсолютно всё равно, что пить, так сильно он волновался.
Ему даже стало немного обидно, потому что он впервые ел кулебяку и, уже убедившись в талантах здешних поваров, не сомневался, что перед ним в тарелке лежал очередной кулинарный шедевр. Но слова Кати и осознание, что всё, дело сделано – рискованное и чреватое страшными последствиями, если их раскроют, – и назад дороги нет, будто провели невидимую черту между просто-Костей и Костей-собирающимся-искать-тайный-Схрон. И теперь каждый съеденный кусок мало того, что казался безвкусным, так ещё и оттягивал желудок как свинцовые гирьки. Но Костя заставил себя есть – он всё-таки был голоден и ему нужны были силы для предстоящей ночи поисков.
Его друзья явно подумали о том же и принялись за еду, понимая, что им нельзя привлекать к себе ненужное внимание. А если они начнут ковыряться во вкуснейшем пироге – это точно вызовет вопросы. Ладно Катя, она всегда мало ела, но Никита и Жанна никогда не жаловались на отсутствие аппетита.
Костя, сидевший лицом к очереди, наблюдал, как Василий, пропущенный вперёд другими учителями в честь первого дня в лицее, обменялся несколькими фразами с раздатчицами, знакомясь. Затем мужчина попросил положить себе по кусочку каждой кулебяки, наотрез отказавшись от салатов, к великому неудовольствию Зары Рашидовны, и направился к столу с напитками. Где как раз наливал себе чай Игорь.
Рука Кости, державшая вилку с наколотым на неё кусочком кулебяки, застыла в воздухе, не донеся его до рта. Сердце ёкнуло, пропустив удар, а затем рвануло в галоп по рёбрам. Потому что, остановившись рядом с Игорем, разбавляющим кипятком заварку, серый-волк очень заметно втянул носом воздух.
«А вдруг он почует мёртвую воду?» – подумал Костя, обмирая. Конечно, она называлась «водой», но всё же это было мощнейшее средство неизвестного им происхождения. Что, если у неё был особый запах, различимый носу серого-волка? Не зря же их называли «ищейками».
Поэтому, когда Василий внезапно положил руку на плечо Игорю, который от неожиданности подпрыгнул и едва не расплескал горячий чай, Костя так испугался, решив, что всё кончено и сейчас их выведут на чистую воду, что у него зашумело в ушах. Но даже без этого он бы не расслышал за гулом голосов и звоном столовых приборов, что Василий шепнул Игорю. Только и мог, что беспомощно смотреть, как серый-волк выпрямился и убрал руку с плеча богатыря.
«Всё. Сейчас он развернётся и объявит, что чай пить нельзя, потому что кто-то подлил в него мёртвую воду», – промелькнуло в голове Кости.
Он был до такой степени уверен, что именно так всё и произойдёт, что едва не выронил вилку, когда Игорь с кружкой отправился к одному из пустующих столов, а Василий занял его место перед самоваром и как ни в чём не бывало налил себе заварку.
– Что такое? – Тихий вопрос Кати заставил Костю прийти в себя и быстро заморгать.
Его накрыл жгучий стыд за эту вспышку паники. Подумать только, с какой готовностью он в неё нырнул, будто в глубине души надеялся, что их поймают. А ведь это он всё затеял и подбил друзей! Поэтому, не желая говорить об этом, Костя лишь помотал головой и прошептал:
– Ничего, задумался насчёт… чая.
Катя с сомнением нахмурилась, но больше спросить ни о чём не успела: Василий, направляясь к одному из учительских столов, остановился рядом с Костей и приветливо улыбнулся.
– Здравствуй, Костя. Ребята.
– З-здравствуйте, Василий… Анатольевич, – вспомнив, что теперь он учитель, после секундой заминки добавил Костя.
Друзья тоже пробормотали «здравствуйте».
Взгляд Василия скользнул по содержимому их тарелок и кружек, его ноздри слегка раздулись, заставив сердце Кости, и так не успевшее успокоиться, подпрыгнуть к горлу, но серый-волк лишь пожелал им приятного аппетита и пошёл дальше.
Ребята несколько секунд не шевелились, пока Жанна, опомнившись, не прошипела:
– Ведите себя естественно!
И, подцепив вилкой большой кусок пирога, запихнула его в рот.
Костя тоже послушно захрустел салатом, почти не чувствуя вкуса. Отголоски пережитого из-за Василия страха не давали ему покоя. Кое-как проглотив, он посмотрел на Никиту и Жанну и тихонько спросил:
– Все учителя пьют чай?
Их глаза забегали из стороны в сторону. Костя и Катя тоже украдкой проверили столы напротив. Не считая троицы с начальной подготовки, обосновавшейся за самым крайним столом, и ужинавшего в гордом одиночестве Игоря, остальные ученики сегодня распределились довольно кучно, расположившись в центре столовой, понятное дело, на вежливом расстоянии от учителей. Влад, Ян, Михаил, Соня и Оля сидели через стол напротив от Кости и его друзей, а Игнат, Коля и Алёна за соседним по диагонали от них.
Насколько Костя мог судить, рядом с каждым из ребят стояла кружка с горячим чаем, судя по поднимавшемуся пару. Михаил и Саша на его глазах как раз сделали по глотку.
– Пить пока особо не пьют, – сообщила Жанна, наблюдавшая за столами учителей позади Кости, – но ты подожди десерта.
Кроме заявленного крем-брюле, на десерт была гора – высотой почти в полметра! – чак-чака и большое блюдо домашней пастилы нескольких видов. Жанна стала звездой ужина. Все желающие подходили к ней с белыми керамическими формочками, и девочка откровенно театральным, явно отработанным жестом вызывала в ладони шарик пламени и подпаливала посыпанную сахаром жёлтую массу до коричневой корочки. Всё это проходило под пристальным вниманием Артура Тамерлановича, стоявшего неподалёку с кувшином воды.
Василий в какой-то момент тоже подошёл и, недолго понаблюдав, сокрушённо покачал головой.
– Вот и
