Ренат крепче сжимает ладони на моих плечах и прижимает к себе. Тимофею больно, но выбор сделан и уже давно. Ему придется смириться и попробовать найти свое счастье. Но только не со мной.
– Пожалуй, пойду, – Тим засовывает руки в карманы и отправляется к выходу.
– Мали, иди ко мне, – Ренат перетягивает на себя внимание Мали, – хочешь посмотреть какой у бабушки с дедушкой большой бассейн?
– Я хочу с Тимом посмотреть, – она еле сдерживаться и смотрит на входную дверь, в которую тот вышел.
– А со мной?
– И с тобой тоже, – Мали вздыхает и забирается к нему на руки.
– Натворили вы дел, – Семен Владимирович садится на место Тимофея и смотрит через стеклянную дверь, как Ренат показывает Малике бассейн и сад, – давно не виделись, Сонь.
– Давно, – смотрю на всех, таких родных и понимаю, как сильно я по ним скучала. Все так изменились. Семен Владимирович и Рината Максимовна постарели, Милана очень повзрослела. Все стали другими, – мне жаль, что так все вышло. Но я уже ничего не могу исправить.
– Я скучала, – Милана подходит и обнимает меня, – слышу, как ее плечи трясутся от слез и понимаю, что и сама плачу.
– Я тоже, – вытираю глаза, – у тебя такие дети красивые.
– У тебя Малика тоже, – она отклоняется и на ее лице читается облегчение,– вы же не пропадете больше?
– Мы с Мали в Питере живем, но что будет сейчас, не знаю. Мы пока с Ренатом не договорились.
– Он вас никуда не увезет, – вставляет Семен Владимирович, – слышал, Ренат?
– Слышал и не собирался, – он возвращается с Мали в гостиную.
– Хочешь клубники? Там твой двоюродный братик еще не все съел, – Милана улыбается Малике и приглашает ее в столовую.
– Иди, мы с папой тут, – ободряю я дочку.
– А вы двое? – Семен Владимирович разглядывает нас с прищуром, – у Мали нормальная семья или как?
Я опять вспыхиваю и оборачиваюсь на Рената.
– Отец, мы сами разберемся.
– Уже! Еще четыре года назад как разобрались, так до сих никто в себя прийти не может. Делайте, что хотите, но чтобы я внучку видел по выходным и на праздники. А с Тимофеем я еще поговорю. Соня баба, что с нее взять. Но он же мужик, где мозги были? Ай, – в сердцах он махает в сторону Рената, – два сына, оба без мозгов.
Отлично.
– Отец.
– Художницей, значит? – Семен Владимирович берет в руки фигурку слона и рассматривает поближе.
– Да, – присаживаюсь рядом с ним, – лепить не любит вообще, ей бы только раскрашивать. Весь диван в гостиной разноцветный теперь. А когда-то был белым.
– Есть еще хоть что-то, что вы от нас скрыли?
– Нет, – я качаю головой, – завтра нам нужно уезжать, но мы обязательно будем приезжать.
– А ты что? – Семен Владимирович смотрит на сына.
– Еду с ними.
– Хорошо, – Семен Владимирович откидывается на диване, – внучка еще одна, Рита, ты представляешь?
– Она вся в Рената и деда, – Рита Максимовна присаживается рядом со мной, – Соня, не пропадайте.
– Не пропадем, – я слабо ей улыбаюсь.
– Мам, – Мали появляется в комнате как ураган, – у меня брат и совсем маленькая сестричка. Как моя самая большая кукла.
– Вырастет, – тянусь к ней и усаживаю у себя на коленях.
Потом был обед, на котором Мали предсказуемо всех очаровала. Она такая открытая и веселая, что в нее невозможно не влюбиться.
Я подержала на руках малышку Миланы, познакомилась с ее сыном и мужем. Оказалось, у нее замечательная крепкая семья. Так за нее рада.
Не могла ничего поделать, все время посматривала на Рената, который тоже не спускал с меня глаз. Что будет между нами дальше? Сможем ли мы найти общий язык на этот раз или нас опять ждет неудача?
В конце дня Ренат опять отвез нас в гостиницу и пообещал заехать завтра, чтобы вместе ехать в аэропорт. Он летит вместе с нами, и мне опять страшно.
Что будет дальше?
Глава 31 Я вижу, как Соню пугает сближение со мной.
Наверное, самым разумным было бы дать ей небольшую передышку, чтобы прийти в себя и потом постепенно начать привыкать друг к другу. Но даже те часы, что я провожу один – настоящее мучение.
Не могу без нее и дочки.
Перелет был хоть и недолгим, но все равно выматывающим. В их квартиру мы приезжаем уже к обеду, и Мали потихоньку клюет носом. Соня укладывает ее в детской, пока я с большим любопытством исследую квартиру.
Она довольно просторная, три комнаты и большая кухня. Все в светлых девчачьих тонах. Много Сониных работ, рисунков Мали в рамках и следы дочкиных шалостей в виде разноцветного дивана.
– Как тебе? – Соня останавливается в центре гостиной и улыбается, рассматривая цветную абстракцию.
– Концептуально, – я усмехаюсь, – у меня есть пара твоих работ.
– Вот как? – Соня удивляется, – и каких?
– Розовая Соня.
– Черт, я там голая, – она мгновенно краснеет, – но хорошо, что она у тебя.
– Правда?
– Натка при ее продаже сказала, что скульптуру обязательно купит какой-нибудь толстосум и будет дрочить в своем пентхаусе на мой пластиковый зад. Так что с ее продажи мне это предположение покоя не дает.
– У твоей подруги отлично с юмором, – усмехаюсь и прикусываю губы. Лучше Соне не знать, какие мысли меня посещали, когда я прикасался к ее пластиковому клону.
– Она крестная, – Соня проходит мимо меня в сторону кухни, – хочешь кофе?
Крестная, значит. Повезло Мали с крестными…
– Давай, – застреваю у стеллажа с книгами и альбомами. Вытаскиваю тот, где Мали совсем маленькая и на обложке огромная цифра один. Захожу в кухню и присаживаюсь за стол, кладу на него альбом и начинаю медленно пересматривать фотографии.
Тут все, с самого рождения. Тим встретил Соню с Мали из роддома, часто мелькал на снимках с ней на руках. Есть фотографии с крещения и празднования годика.
– Он заменил меня и видел все то, что я уже не смогу, – с трепетом и печалью смотрю на свою малышку в руках Тимофея.
– Ты женился, я думала, у вас будут свои дети, – голос Сони совсем тихий и растерянный.
– Я не хотел от нее детей, просто пытался заглушить тоску, – листаю глянцевые страницы и жадно впитываю в себя образы на фото, пытаюсь запечатлеть в памяти.
– Наш брак был таким коротким. Я думала, у тебя получилось пойти дальше, все забыть.
– Нет, Соня, – качаю головой и пристально смотрю ей в глаза, – я ничего не забыл.
