его душой пришел. Ну и, собственно, вот…
- Эх, говорила же я ему, что не доведет его пьянство до добра, - сокрушенно выдохнула родительница, стоически принимая новость о смерти отца. - А мог бы еще жить и жить…
Покосившись на матушку, я с удивлением отметил, что она в самом деле жалеет этого вечно бухого бабуина. Но говорить, разумеется, ничего не стал. Только попросил никому из следователей не рассказывать, что я был у него. А то еще неизвестно, какие выводы они из этого сделают.
В остальном же, пережитый стресс не позволил ей долго концентрироваться на кончине ставшего для нас чужим человека. И мне тут оставалось лишь порадоваться, что мама не кинулась оплакивать его, ведь я с трудом мог выносить женские слезы и совсем не умел утешать.
К зданию ФСБН мы приехали значительно раньше назначенного. Оставалось целых полчаса до озвученного Гиштапом времени, а до начала рабочего дня и того больше, но на парковке с трудом можно было отыскать свободное место. Не лучше оказалась обстановка и в самом офисе. На улице еще темень кромешная, а служащие уже беспорядочно носятся как курицы в подожженном сарае. Однако даже в этой суете наше появление не осталось без внимания, и я слишком уж часто ловил на себе любопытные взгляды. Если после моих пышных похорон я и так стал довольно известной личностью, то теперь, похоже, меня в лицо вообще каждая собака знать будет.
- Юрий! Юрий! Целый, слава богу! - Прямо мне навстречу, раздвигая узкими плечиками толпу коллег, выскочила лейтенант Носова. - Что у тебя опять стряслось?! Это ведь не из-за того инфестата в кафе? Все ФСБН на ушах с ночи стоит!
Опасное предчувствие неприятно кольнуло меня куда-то в область печенки, когда я заметил, как Марина встала в стойку при появлении Эвелины. Невзирая на ужасы пережитой бешенной ночки, женская природа взяла над разумом верх. Или, быть может, не «невзирая», а «благодаря», ведь человеческая психика вещь странная и изменчивая. Никогда не знаешь наверняка, как она отреагирует на те или иные потрясения.
В общем, глаза моей избранницы тут же угрожающе сузились, когда она уловила в голосе служащей искреннее беспокойство за меня. А затем Марина смерила лейтенанта до-о-олгим оценивающим взглядом, который лично я бы охарактеризовал как «оскорбительный», не меньше. Признаться честно, свою девушку с этой стороны я еще не видел, и несколько растерялся от столь резкой перемены. Даже не предполагал, что она способна на демонстрацию такого ледяного, поистине аристократического презрения.
- Юра, не представишь нас своей обаятельной коллеге? - с нажимом поинтересовалась Маришка, прежде чем я успел ответить на вопрос Носовой.
Матерь божья, бабских разборок мне сейчас не хватало!
- Мама, Марина, это лейтенант Носова, - сквозь зубы процедил я. - Товарищ лейтенант, это Ольга Сергеевна и моя девушка Марина.
- Можно просто Эвелина, - просияла белозубой улыбкой служащая, делая вид, что не замечает показного недружелюбия от моей спутницы. - Наслышана о вас, Марина, рада, наконец с вами познакомиться.
- Жаль, что не могу ответить тем же, - едко откомментировала моя избранница, но когда увидела, как я нахмурился, поспешно добавила: - в смысле, что Юра про вас ничего не рассказывал.
- Неудивительно, мы не такие уж с ним большие приятели, - на удивление спокойно пожала плечами Эвелина, а потом с плохо скрытой иронией посмотрела на меня. - До недавнего времени и вовсе не ладили, ведь так, Юрий?
- То-то вы даже на похороны к нему не пришли…
- Так, отставить разговоры! - строго пресек я легкую дамскую пикировку. - Нам сейчас не до светских бесед! Или вы уже забыли, почему мы здесь?!
Получив от меня моральную оплеуху, Маришка сразу как-то сникла и стала больше походить на прежнюю себя. Безудержная фурия, внезапно проснувшаяся в ней, исчезла, воинственный огонь в глазах потух, да и в целом девушка, казалось, была в шоке от собственного поведения.
- Идем, - распорядился я не терпящим возражений тоном, - начальство ждет.
- Ой, точно, Юрий, - спохватилась Эвелина, - про тебя Крюков уже спрашивал.
- Тем более шевелиться надо!
Хватая под руки своих мадемуазелей, я с неукротимостью буксира потянул их по уже знакомому маршруту. Носова увязалась за нами, но я на ее сопровождение не обращал внимания. Только немного удивился, когда она не остановилась перед кабинетом генерала, а вошла следом.
По ту сторону дверей моего прибытия дожидалась целая делегация. Хмурый и посеревший от недосыпа Гиштап, сам руководитель ФСБН, пухлый майор Калистратов, подчеркнуто недовольный начальник службы внутренней безопасности из «черных кокард», которого я немного знал в лицо. А остальные офицеры мне и вовсе не были знакомы. Хотя нет, вру. Вполоборота от входа важно восседал тот вредный подполковник из следаков, который раскручивал меня на откровенность в больнице Нижнего Новгорода. Он же первым и прокомментировал мое появление:
- Явился, наконец, - раздраженно проворчал он, глядя исподлобья.
- О, майор Жарский! - отвлекся генерал от разговора с комбатом. - Заходи, заводи своих девушек. Сейчас будем думать над вашей проблемой и путями ее решения.
Но вместо этого я глупо застыл на пороге, словно пораженный громом. Просто потому что узнал этот голос. Нет, не Крюкова, а подполковника. Именно его слышал перед смертью обращенный в куклу Хуршеджон…
Глава 19
Для ночевки Изюм выбрал с виду самый бедный и самый ветхий домишко. Он руководствовался логикой, что в такое неказистое пристанище не возникнет нужды влезать ни одному даже в край оголодавшему мародеру. И, видимо, его ставка сыграла, потому что до самого рассвета отряду никто не мешал отдыхать.
Спутники инквизитора после бескомпромиссной расправы над местными расхитителями, заметно присмирели, особенно Нина. Она больше не лезла под руку со своими несвоевременными идеями и альтруистическими порывами, что полностью устраивало Макса. Каспер же, глядя на свою соратницу, тоже не докучал придирками, вопросами или ироничными замечаниями. Ученые просто молча выполняли все, что говорил спецназовец. Без споров и возмущений.
Виноградов даже успел пожалеть, что не устроил наивным книжным червям подобное столкновение с суровой реальностью значительно раньше. Где-нибудь в окрестностях Чешской Силезии. Это бы сэкономило ему много сил. А то Изюм уже знатно утомился от глупостей своих подопечных, которые те периодически выкидывали. Ну да что уж теперь сожалеть, задним умом все крепки.
Но вот ночь прошла, и настало время снова выходить в хитросплетение улиц разлагающегося Рима. В полном молчании участники экспедиции позавтракали галетами с разогретым на сухом спирту шпике, запили скромную трапезу фильтрованной
