Неясно, какого исхода ждать. И, главное, сама себя не могла понять: хочет, чтобы Руслан узнал правду или нет?
Время близилось ко сну. Служанки зажгли свечи, подготовили ложе.
– Я сама, – отмахнулась Рада, когда они хотели помочь ей раздеться.
В деревенских избах слуг нет, девицы раздеваются сами, никто не подносит им сарафаны и украшения, никто не причёсывает, кроме дружек. Но помимо непривычки помнила Рада и другую причину, по которой остановила служанок: не хотела, чтобы они увидели шрам на её груди. Тот самый, от ножа. Смертельная рана, нанесённая слугой Белолебедя.
– Спокойной ночи, – служанки поклонились и покинули опочивальню.
Рада осталась одна. На улице уже потемнело, она задёрнула занавеси, и комнату осталась освещать лишь одна свеча. Девушка поставила её возле себя и принялась раздеваться. Скинула сапоги, распустила волосы, которые после тугой косы волнами легли на плечи, с трудом стянула узкое платье, чья вышивка и каменья уже не радовали, а лишь натирали кожу. Рада потрясла головой и выдохнула. Воздух коснулся оголённого тела. Босые ноги, уставшие от сапог на каблуках, ступали по прохладным половицам.
Девушка мимолётно взглянула на себя в зеркало и тут же отпрянула. Задышала, как будто на бегу, и зажала рот рукой.
В отражении она увидела то, чего не ожидала. То, что обычные люди видели ежедневно. Себя.
А Тьма стояла рядом, чуть позади. Отдельно. С интересом склонив голову набок, она наблюдала за Радой.
Девушка осознала увиденное и снова вздрогнула. Тёмная положила одну руку ей на плечо, вторую на талию, обнимая и не давая ступить шага в сторону, хотя сейчас Рада и не смогла бы двинуться – до того она была ошеломлена.
– Я всё ещё рядом, – шептала Тёмная, ухмыляясь. – С тобой. И ты можешь меня выпустить.
Рада покачала голову и беззвучно прошевелила губами:
– Нет…
– Уверена? – Когти Тьмы впились в плечи.
Девушка не почувствовали боли, ведь это было не наяву, но из-за того, что видела происходящее собственными глазами, натурально ощутила покалывание. Свеча горела сдержанно, комната находилась в полутьме, и оттого картина выглядела более пугающей. Будто не руки, пусть даже обугленно-чёрные, обвили Раду, а ядовитые змеи. Тело била мелкая дрожь. Капля пота проползла от шеи к груди и скрылась под рубахой.
Приглушённое цоканье каблуков вырвало девушку из забвения. Рада в секунду отпрянула от зеркала и бросилась к двери, позабыв даже о том, что раздета. Впустила в опочивальню свет из коридора и глубоко задышала, едва сдерживая крик. По коридору как раз проходила служанка. Это отрезвляло, помогало чувствовать защиту, а не одиночество, в котором Раду оставили один на один с Тьмой. Служанка остановилась, не то испуганно, не то вопросительно глядя на девушку, которая с первого своего появления здесь навела странное настроение на хозяина усадьбы.
– Занавесь зеркало, – приказала Рада, стыдясь собственного надломленного голоса.
Вторая ночь в усадьбе Белолебедей прошла тоже несладко. Девушка ворочалась, боялась закрыть глаза. Она оставила свечу гореть и раздвинула занавеси, стараясь привнести в комнату как можно больше света. Зеркало пугало её. Служанка накинула на него огромное цветастое покрывало, и Тьма осталась взаперти, но её голос приглушённо звучал в сознании Рады. Он взывал к злу, к мести, к убийству. К жестокой расправе. Он обволакивал, проникал в мысли, словно яд, пытался сдвинуть заслонку, которую девушка упорно выстраивала в разуме. Тёмная билась изнутри. Сдаваться она не собиралась.
Тьма утихомирилась ближе к утру, когда и сама Рада совсем устала бороться. За окном начал заниматься рассвет. Небо озарилось первыми красками дня, робкими и притуплёнными, как на выцветшей картине. Девушка ещё не успела заснуть, а в усадьбе все, напротив, уже проснулись. Она с головой укуталась в одеяло, чтобы не слышать посторонних звуков, но всё же в опочивальню просачивались то голоса, то шаги. Удалось мельком различить и голос Володи. Его опочивальня располагалась в том же коридоре, потому Рада не удивилась, но всё же напряглась. Она прислушивалась и понимала, что бывший жених бродит взад-вперёд по коридору, как будто поджидает её там. Стало быть, хотел поговорить с девушкой. Она хотела бы как можно дольше оттянуть этот момент, но знала, что он рано или поздно наступит, потому сейчас ей оставалось одно: лежать в кровати и продумывать красочные объяснения для Володи. Повернуть всё так, чтобы он не злился, а сочувствовал ей.
Слова нашлись быстро. Но пока Рада пряталась в постели и набиралась храбрости, в коридоре всё затихло. Она понадеялась, что Володя всё же не стал ждать и ушёл. Девушка медленно слезла с кровати, опасаясь, как бы та не скрипнула. Не обуваясь, подкралась к двери. Прислонилась к ней ухом и прислушалась: тишина. Надо было убедиться, что коридор пуст, и Рада, прикусив губу, ещё немного постояла у двери, пока не начала замерзать. Ни голос Володи, ни подозрительные шаги так и не повторились. Выглядывать в коридор девушка не решилась, стала возвращаться к кровати – как всё же скрипнула деревянная половица. Рада застыла. Поморщилась и прислушалась. Сделала ещё шаг, и в дверь постучали.
– Рада? – вопрошал Володя.
Девушка затихла. Прошло несколько секунд без ответа, и юноша повторил, стучась:
– Рада? Я ведь слышал, что ты проснулась.
По его голосу она не поняла, зол Володя или растерян.
– Я могу зайти? – продолжил он. – Надо поговорить.
Рада закрыла лицо руками. Так глупо себя выдала скрипом! Подумав, ответила:
– Я не одета.
– Одевайся. – Теперь уже его голос прозвучал строго и уверенно. – Я жду – и захожу.
ГЛАВА 11
Сейчас
Рада зажмурилась. Деваться было некуда, Володя ждал её за дверью и отступать не собирался. Этот разговор и так случился достаточно поздно, она думала, что юноша придётся к ней вчера, сразу как опомнится от хмеля, сна и чар. Но он, видимо, взял себе время на раздумья. А теперь огорошил её ранним появлением.
– Одеваюсь, – усиленно скрывая дрожь в голосе, ответила Рада.
– Жду.
Пришлось одеваться. Она быстро окинула взглядом сундуки, не раздумывая, вынула первое попавшееся
