осмелилась показаться на люди?
Делает ко мне шаг:
— Что ты молчишь?
— Оставь меня в покое, Мальк. Ты иди своей дорогой, а я пойду своей.
— Скорее поскачешь по членам?
Недобро щурюсь. Я знаю, что он не представляет для меня угрозы, если я сорву с шеи амулет и выпущу из тени волчью ипостась. Сбежит, обмочив штаны, которые у края сапог заляпаны серой грязью.
— Может и поскачу по членам, — цежу я сквозь зубы, — и это тебя не должно волновать, Мальк.
— Ты была обещана мне, — еще один шаг.
Заводит руку за спину, откинув полы куртки из грубой шерсти, и через секунду он скребеткончиком ножа с костяной рукоятью по своей челюсти:
— Ты должна была быть моей женой, Тинара.
— А потом внезапно откинут копытца? — усмехаюсь я. — От загадочной болезни, да?
— Мне бы пошла роль вдовца, — его губы растягиваются в жуткой улыбке. — Я бы так горько порыдал на твоих похоронах.
— А теперь ты меня решил ножичком порешить? — вскидываю бровь. — Серьезно, Мальк? А потом? Думаешь, что тебе это спустит с рук моя мама.
Глупый и жалкий. И как же мне повезло, что я узнала о его планах до свадьбы с ним. Судьба ли это была или случайность, которая уберегла от мерзкого и жестокого урода?
— Я тебя любил, Тинара, — спускается кончиком ножа к шее.
— Какой бред.
— Ты сейчас пойдешь со мной, — понижает голос до шепота, в котором я улавливаю угрозу, — и меня и моих друзей. На прощание. Если справилась с двумя оборотнями, то с пятью тоже справишься.
Мои губы кривятся, будто я съела гнилой лимон, а затем я отступаю, когда в проулок ленивой и неторопливой шагом заходят Анрей и Эрвин.
Задерживаю дыхание. Вышитые золотом сюртуки, атласные жилеты, высокие сапоги, в руках по красному яблоку.
— Нет… — шепчу я.
— Да, — усмехается Мальк, приняв мой страх на свой счет.
Анрей с улыбкой и хрустом откусывает яблоко и подмигивает мне. На меня одновременно обрушивается жар и холод.
Мальк разворачивается, и Эрвин ловким и выверенным движением швыряет в него яблоко, которое бьет ему по лбу. Глухой звук, яблоко сминается, трескается и брызжет соком. Мальк падает, роняя нож. Затылок Малька в лошадином дерьме.
— Зря, — Анрей вздыхает. — Нас не обманули. Сочные.
Эрвин вырывает у него из руки яблоко и смачно кусает, шагнув к Мальку, который приподнимается на локтях:
— Какого хрена?
— Действительно, — Эрвин оглядывается на Анрей, — сочные.
Затем давит на грудь Малька сапогом, вынуждая его опять откинуться в кучу лошадиного помета. Наклоняется и всматривается в бледное лицо Малька:
— Так это ты?
Его глаза вспыхивают желтым огнем, и он усмехается:
— Может, ты нас позовешь к твоим друзьям?
— Я… — Малька начинает трясти. На лбу проступает испарина, захлебывается. — я… просто мимо проходил… я… я…
Эрвин молча щурится и вновь кусает яблоко. Мальк не моргает, затихает и не отводит взгляда.
— Что ты делаешь? — шепчу я.
Анрей подносит палец к губам. Воздух, кажется, сгущается от молчания Эрвина, который продолжает всматриваться в глаза Малька, который выползает из-под сапога.
Он неуклюже встает, не отводя дикого взора от Эрвина, а затем шагает прочь. Скидывает сапоги, куртку. Стягивает штаны, рубаху и голым бросается к рынку с криком и вскинув руки над головой.
Визги женщин, ругань мужиков, и Анрея хмыкает вслед Малька:
— Роль городского дурачка ему подойдет.
— Определенно, — Эрвин отбрасывает огрызок и переводит на меня взгляд. — Скучала, Ягодка? Мы вот соскучились.
Молча подхватываю юбки и срываюсь с места, крутанувшись на носочках.
— Нет, не скучала!
— Врет, — вздыхает Анрей.
— Определенно, — усмехается Эрвин. — Так скучала, что решила устроить нам побегушки.
Шарф соскальзывает с шеи, и Анрей тихо и бархатно смеется:
— И бежит как настоящая леди. Красиво и с изящной провокацией.
— Оставьте меня!
— Да разве мы можем? — с легкой издевкой отзывается Эрвин. — Без малиновых пирожных жить? Нет уж, Ягодка! Сама виновата!
Глава 56. Мы скучали
— Валите к своим к Истинным! — захлопываю дверь и приваливаюсь к двери спиной тяжело дыша. — Оставьте меня!
В нескольких шагах от меня застыла мама с ящиком в руках.
— Открывай, — ласково воркует Эрвин за дверью.
Если я еле дышу, то у него и намека нет на отдышку.
— Она им сказала, — шепчу я, — а обещала молчать.
— Вот же стерва! — мама с грохотом роняет ящик. — Так и знала, что она не сможет сдержать язык за зубами!
— Кто и что нам сказал, Ягодка? — недоуменно уточняет Анрей. — О чем речь?
Мама и я смотрим друг на друга. Бледные и испуганные.
— Кто-то должен был сказать нам о твоей любви к нам? — голос Эрвина тихий, мягкий и бархатный. — Нет, такого нам никто не говорил, да и выслушали бы мы только тебя.
Нет, леди Илина ничего им не говорила, и они ничего не знают.
— От нас что-то скрывают, — хмыкает Анрей. — Теперь мы точно никуда не уйдем, Ягодка, потому что мы просто обязаны узнать в чем дело.
— Папа где? — шепотом спрашиваю я.
Вряд ли папа сможет противостоять двум Альфам, но у нас троих больше шансов одолеть нахалов, заковать их в цепи и запереть в подвале. Только вот цепи еще надо найти. Цепей у нас нет.
— Папа за лошадьми пошел, — шепчет мама и замолкает.
— Перешептываются, — тихо отзывается Анрей. — Точно что-то скрывают.
Мама решительно шагает ко мне, отодвигает в сторону рукой:
— Отойди.
А затем бесстрашно распахивает дверь:
— Что вы тут потеряли?
— А вы и есть мама, да? — спрашивает Анрей, и я прикрываю лицо руками.
— Здрасьте, — тянет Эрвин.
Мама захлопывает дверь и бледнеет пуще прежнего, сжимая ручку двери. Медленно выдыхает, глаза разгораются желтым огнем, а губы вытягиваются в тонкую ниточку гнева.
— Кажется, мы ей не понравились, — вздыхает Анрей.
— Да мы само очарование.
— Мам.
— На отца похожи, — шипит мама и переводит на меня взгляд. — Как ты могла?
— Что? — жалобно попискиваю я.
— Ты прикажешь мне их рожи терпеть? — мама медленно выдыхает. — С Илиной мы вроде как… помирились, если можно сказать… но… они… Тинара… Это… — переходит на злой шепот. — Полная жопа! Вот что это, Тина! Они не должны были прийти!
— Но мы пришли! — повышает голос Эрвин. — И эта дверь нас не остановит.
— Они еще и угрожают! — мама рявкает и зло смотрит на меня, будто я могу как-то приструнить незваных гостей.
— Мы не угрожаем, — отвечает Анрей. — Что вы. Как мы можем угрожать? Мы вежливо просим впустить нас либо сами впустим себя.
— Вот опять! — мама вновь распахивает дверь и рычит. — Это, что, не угроза? выползли из леса и
