цветок упасть на пол. Она пыталась плакать, но опухшее покрасневшее лицо не позволяло ей сделать это. Перевернувшись хранительница, вернее то что от неё осталось, пыталась ползти. Она пошевелила рукой и кости заскрежетали по гладко отполированным камням.
Александр, привязанный к столбу, более не ощущал боли, пламя всё так же пожирало его, но ему было всё равно.
– Я буду жить вечно!!! – заорал он. – А ты, – обратил он вновь свой взор на Димитрия. – будешь писать обо мне! И будешь служить мне! Вечно! Вечно!!! Ха-ха-ха-ха-ха!!!!
Раскат смеха наложил молчание на всю округу, умолкло всё, даже комары перестали дзыжчать. Пламя вспыхнуло и подняло в воздух гору пепла, не оставив ничего более от колдуна. В полнейшей, гробовой тишине, с ужасом прозвучал голос Смерти:
– Что ты наделала, сестра… – и голос её, впервые в жизни, дрожал.
***
Лошадь испуганно заржала, услышав звуки, издаваемые каким-то лесным обитателем. Димитрий дёрнулся, пробуждаясь от сна, он облизал пересохшие губы и глотнул остатки загустевшей слюны. Его лицо было помятым, словно с похмелья, морщины на лице излучали усталость, а в глазах читалась печаль и гнев. На кого был направлен этот гнев не знал никто, право это не удивительно. Многие годы он не общался с, немногими, родственниками что у него были. В новой жизни, став учеником Александра, он более не мог никому довериться, даже учителю. Несомненно, Дария могла бы стать для него близким другом, но его желания отдалили её от него, обрекая Ворона на одиночество. Он взял рукопись и сунув её под плащ, открыл дверь повозки и, выпрыгнув, обратился птицей.
Луна своим бледным светом поливала верхушки деревьев, пытаясь пробиться к земле, освещая дорогу ворону. Лес сменился полями, поля лугами, хранившими очертания давно заболотившегося озера. Неподалёку от того места, где когда-то был водоём, в зарослях осоки и рогоза, затерялись руины старой мельницы. Она была разрушена до половины, но мощная дверь всё так же исправно несла службу. Ворон принял человеческий облик и мягко ступил на землю. Отворив дверь, маг зашёл внутрь. У двери, на полке стоял подсвечник с небольшой свечой и человек, осветив тёмную, захламлённую комнату, шагнул вперёд. Находившиеся слева каменные ступени повели его в низ, спустившись в подвал, пройдя узким коридором, он упёрся в небольшую дверь, оббитую калёным железом. Вместо замочной скважины, на уровне пояса, была впадина, Ворон вставил в неё перстень, голову дракона, и повернул кисть. Раздался треск, то-ли внутри стены то-ли двери, и от лёгкого толчка преграда отступила. Какой ни будь человек, не чистый на руку, узнав об этом месте, несомненно, захотел бы взломать эту дверь в поисках сокровищ, но увы, находка бы его сильно разочаровала. В этой комнате не было ничего, ни утвари, ни светильников, ничего. Абсолютно пустая комната, голые стены и куча рукописей в центре на полу. Сколько было их здесь сказать было трудно, но одно можно было утверждать точно, сегодня их стало на одну больше.
***
– Здесь уже совсем рядом, – успокаивающим голосом говорила Мария, обращаясь скорее к себе самой, а не к Михе или Ренестону. Она уже двое суток не спала, душевные терзания забрали намного больше сил чем путешествие, и она валилась с ног.
– Маш, ты как? – спросил Михаил, успев позабыть что значит усталость.
– Всё хорошо, не волнуйся. – она шла чуть впереди, вновь нахлынувшие воспоминания окончательно разбили её, и она просто пыталась скрыть свои слёзы.
– Миш, – обратился бородач к спутнику шёпотом. – не стоит, я пытался поговорить, она пока не готова.
– Я понял. – ответил тот.
Через пол часа путники наконец вышли к дому старого мага. Они сразу направились к подвалу Павла, где и увидели хозяина, мирно спавшего у входа на мешках с соломой. Если Хома и хотел их дождаться, то у него явно это не получилось.
– Я пойду на копне улягусь, – сказал Рене и, подойдя к девушке, шепнул ей на ухо. – кричи если что. Сон у меня чуткий.
– Спасибо. – тихо ответила она и спустившись, направилась к узкой лавке.
Михаил закурил трубку вглядываясь в небо, рассматривая звёзды, которые стали ярче после того как скрылась луна. Он опустил глаза на пустившего слюну Павла, который и не думал просыпаться и вошёл в погреб.
– Может воды? – спросил он у Маши.
Девушка не ответила, как только она легла на лавку, её разум погрузился в сон. Миша подошёл к тому месту где совсем недавно был прикован цепями и, усевшись на пол, сделал ещё одну затяжку. Его удивило что здесь было сухо, растаявший лёд должен был оставить лужу, но её не было. У него было странное ощущение что он что-то забыл, что всё как-то скомкано. Он помнил дорогу к каменному полю, точно помнил обратный путь, но там… Что происходило там? Он пробыл там целый день, а казалось всего несколько минут. Да это можно было списать на то что он теперь многое воспринимает иначе, или что Хранительница могла поиграть со временем, и всё же мысль о том, что он что-то упускает не покидала его голову. Закрыв глаза, парень пытался вспомнить всё, каждое слово, каждую мелочь, жест и каждый её вдох. Он всё глубже уходил в воспоминания, то и дело вдыхая горько-сладкий дым. В его голове появился странный шум, он не придавал ему значения пока тот не превратился в боль. По началу ему удавалось игнорировать её, когда же боль достигла такой величины, что Михе показалось словно ему в голову, вбивают гвозди, он отключился. Последнее о чём он подумал это цветок, каким цветом был цветок в её волосах?
***
Рассвет только подкрадывался к Бурому Утёсу, обозначив своё приближение светящимся горизонтом. Петухи горланили во всё горло оповещая о новом дне, защитник крепости шёл по городу, проклиная этих птиц.
– Как же мало времени, как мало. – произнёс он себе под нос тревожным, тихим голосом.
Это был Александр, по детству друг короля Алексия, и именно ему правитель поручил защищать крепость. Он побывал в казарме, пообщавшись там с командирами, навестил кузницу, им стоило хорошенько потрудиться, заточить мечи и топоры и изготовить не одну тысячу стрел и, ещё хотя бы сотню копий. Думая об этом он вновь повторил:
– Как же мало времени. Ничего, успеем.
Теперь он направлялся к старому, небольшому амбару, где хранилось небольшое количество неприкасаемого зерна, про запас, так
