жандарма «откуда взял», просто из соображений элементарной вежливости, отправить его на конку было бы как минимум грубостью. Будь на его месте тот тип из Могилёва, что мурыжил моё письмо, пытаясь не найти, так придумать компромат — так бы и сделал, и меня бы все поняли, но этот же ничем не виноват передо мной.
В Смолевичах я, ополоснувшись с дороги, пошёл к Пырейниковым — заказывать подарок на день рождения Мурлыкина. Идея его пришла в голову, когда я в учебных целях крутил в руках добытый из кенгуранчика макр, и тот дал довольно интересный отклик. Вот его, ещё один, переделанный в накопитель, и кое-какие заказанные ранее у ювелира детали я и принёс к Трофиму Ильичу вместе с эскизами.
— Задача простая, здесь ваша металлическая краска, кстати, отлично подойдёт. Макр, хм…
Сосед ушёл к себе в лабораторию, минут через пятнадцать-двадцать вернулся.
— Да, действительно, хорошо подойдёт для размещения управляющего контура. По сравнению с обычным растительным даст хороший прирост долговечности как минимум. Как догадались-то?
— Трофим Ильич! У меня же две стихии — не только металл, но и кристаллы! В учебных целях изучал, получил отклик и решил, что может подойти.
— Да, действительно. Думаю, за недельку управимся, включая чехол и ремень для переноски.
— Отлично! По почте до двадцатого дойти успеет?
— Если заказной бандеролью с доплатой за срочность — то и раньше.
— Значит, так и сделаем. Белякову, Архипу Сергеевичу, отдадите — он всем остальным займётся.
Ну, разумеется, просто так уйти мне не дали — дела делами, а соседские отношения — отдельно. Пили чай, обсуждали новости — местные и могилёвские, не все, разумеется — про приключения письма из консульства я даже намекать не стал. Обсудили и молодого помощника, который пока вроде оправдывал ожидания, и вообще что угодно — кроме общих дел.
Домой возвращался, когда уже темнело с мыслью о том, что подарок тестю я придумал, но начинается «сезон» — дни рождения у всей женской части семьи Мурлыкиных. Причём у Маши это «отягощено» окончанием академии и подготовкой к свадьбе, а у Иры — окончанием гимназии. Впрочем, над поздравлением Ириске я уже работал. Изначально в планах было привлечь к этому делу Машу, но она вся ушла в подготовку к защите диплома, пришлось выкручиваться при помощи директора гимназии и тех, кого он отрядил в помощь.
Подготовку к свадьбе же взяла в свои руки будущая тёща. От количества вопросов голова шла кругом, благо, от меня требовалось только выбирать из предложенных вариантов и одобрять или, изредка, не одобрять предложенное. Мне, если честно, на все эти заморочки, церемонии и символы было… Всё равно, в общем, было, главное для меня сама Машенька. Но если им, женщинам и девочкам, подобное интересно и важно, то пусть играются, мне не жалко. Зато потом в каких-нибудь на самом деле важных вещах можно будет уступку получить.
Ладно, дела семейные — ну, или почти семейные, это важно и порой даже интересно, но есть ещё дела финансовые и коммерческие, а кроме того ещё и подготовка к двухсотлетию «фирмы», но она идёт по плану. Тут все основные действия намечены и даже согласованы, которые этого требуют, остаётся опять же выбирать варианты и оплачивать счета.
Возле калитки встретил Волченка — похоже, он шёл домой с дежурства. Поздоровавшись, спросил, озвучивая одно из опасений деда:
— Столичные коллеги ещё не пытались отобрать себе новый автомобиль или добыть такой же?
— Минские, что ли⁈ Об этих в последнюю очередь переживать нужно, я бы скорее переживал о соседях.
— Почему⁈
— Да снобы они там! В жизни не поверят, что где-то в провинции может появиться что-то стоящее раньше, чем у них. Я же в отчёте указал об обновлении парка, зимой ещё, и что?
— Что?
— Был недавно в Минске по делам, случайно услышал: мол, переставили бочку с телеги на грузовик и радуются, что насос теперь с моторчиком. Понимаешь? Вот такое у них представление о нашей красавице: та же бочка, но на других колёсах. Вот из Червеня, Логойска или Борисова коллеги скорее захотят, но пока деньги не найдут, завидовать будут молча.
Пообщавшись с соседом ещё немного пошёл домой — к документам, которыми и занимался не только вечером, но и на следующий день до самого отъезда.
[1] Так называются доски, из которых бочка собирается, если кто-то не знает. Не заклёпка совсем.
[2] То, что у нас называют жасмином, или «садовым жасмином» — на самом деле чубушник из семейства гортензиевых, к настоящим жасминам из семейства масличных отношения не имеет, кроме похожего запаха.
Глава 19
Пока ехал в Буйничи — было время подумать обо всём, в том числе и о вроде как разрешившейся ситуации со вскрытым письмом и подозрениями в мой адрес. Сам факт вскрытия письма — неприятен, что уж тут юлить, даже очень, но люди были в своём праве. Мало ли — вдруг на самом деле настолько обнаглели руководители резидентуры, что своим агентам указания прямо по почте шлют. Как раз в расчёте на то, что никто в такую наглость не поверит. Но вот всё остальное, эта вот натужная попытка хоть в чём-то обвинить и опорочить — она просто не давала успокоиться. Потому как подобные беспочвенные подозрения, почти уже переросшие в обвинения — это на столько на грани попрания шляхетской годности, что уже почти за нею. Дойди дело до обвинений — оскорбление было бы однозначным и несомненным, а сейчас — можно трактовать и так, и эдак. И вот эта неопределённость ситуации и моих дальнейших действий давила не меньше, чем обида.
Порою даже мелькала мыслишка о том, стоит ли продолжать сотрудничество с жандармерией, или искать какую-то другую службу, но моя очевидная польза и востребованность в качестве эксперта всё же были аргументом. В конце концов, те люди, что пострадают из-за моего ухода — они передо мной ни в чём не виноваты. Да и служить где-то и как-то надо, пусть у меня сейчас, как у последнего в роду, и есть некоторые послабления.
В нашем мире, по выражению деда, «такая порнография, как „Указ о вольностях дворянских“ не публиковалась». Тот ещё документ — хотелось бы посмотреть, издалека, как кто-то принёс бы подобную бумагу на подпись Кречету. Надо же придумать: оставить себе все права и привилегии, одновременно избавившись от всех обязанностей! У нас так: если ты дворянин —
