Колючку. Как сегодня, когда увидел синяк на её руке. Вот просто накрыло яростью. Смело. Кроме шума в ушах я не слышал ничего. Шёл с одной целью — набить рожу рыжему. Особенно лишила последних остатков разума его фраза, сказанная тихо, чтобы только я услышал:
— Кукла моя, хочешь ты того или нет. Я люблю ей. Она будет моей. Как и Дашка.
Только потом я понял, что лоханулся. Облажался. Но, во всяком случае, я давно мечтал врезать по наглой рыжей морде. Потому что Лев меня бесил. Всегда. Когда я таскался каждый день во двор Колючки. В лагере. И в школе. Когда меня выворачивало наизнанку, разрывало на части от жгучей ревности. Когда я видел, что он касается её. Поэтому я даже рад тому, что спустил пар. Только вот Машка расстроилась. Единственное, что заставляло испытывать укол сожаления. Мелкая влюбилась. Впервые в жизни. И я вижу, что это взаимно. По глазам рыжего понял. По выражению лица, когда он на сестру смотрел. И понял, что он, так же как и я, свихнулся. Потому что такой взгляд я видел часто в зеркале, когда просыпался. Когда в голове ещё продолжал звучать голос моей Колючки.
Я не знаю почему, но спустив пар, я даже проникся некой симпатией к рыжему. Потёр челюсть и ухмыльнулся. Он сможет защитить Машку. Я уверен. Сестру в обиду он не даст. Вот только кто сможет защитить его от нашего больного папаши? Ведь этот ублюдок с лёгкостью избавится от Льва. Наймёт киллера, как это было с ухажёром Машиной мамы. Сожжёт. Утопит где-нибудь. Папаша множество способов избавления от трупов знает. Больной ублюдок.
Я понимаю, что со Львом нужно поговорить. Убедиться, что он любит Машку. Что будет готов ждать мелкую, пока она станет совершеннолетней. Тогда я сделаю всё, чтобы отца посадили. Чтобы Машка была счастлива. Конечно, я не стану сразу раскрывать все карты, потому что вижу, что рыжий не из тех пацанов, что будет сидеть в стороне и ждать. Вижу, что он не сможет.
Когда я думал, что Колючка встречается с Одинцовым меня это не особо сдерживало. Но я уже понял, что рыжий куда принципиальнее меня. Он не станет давить, как я. Он будет ждать, когда Машка сделает выбор. Когда Машка сама придёт к нему. Или хотя бы даст знак, что он ей нужен.
Вот тогда его никто не удержит. Я в этом уверен.
Осторожно переложил голову сестры на подушку. Поднялся с кровати, убедившись, что она не проснётся и пошёл на кухню, закрыв дверь на ключ. Залез в холодильник, достал котлеты и гречку, поставил греться в микроволновку. Нужно будет разбудить Машку и заставить поесть. Потому что завтрак она сегодня пропустила. Мысли незаметно перескочили на Колючку.
Невыносимо сильно захотелось оказаться рядом. Снова услышать её голос. Убедиться, что с ней всё хорошо. Но я не могу оставить Машу опять одну. Не сегодня. Только не после приступа. Сейчас она будет слабой и разбитой.
Поставил еду на поднос, положил вилки и хлеб, и пошёл обратно в комнату. Маша уже не спала. Сидела на кровати и сонно хлопала глазами.
— Привет, — улыбнулся ей. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — она потянулась.
— Я тебе обед принёс, — поставил поднос на стол.
— Ты хочешь к ней, да? — улыбнулась понимающе Маша.
— Хочу. Но поеду завтра, — повёл плечом.
— Давай, я поеду с тобой, — предложила Маша. — Подожду в коридоре. Или в кафе схожу.
— Ты уверена? Я знаю, что ты плохо себя чувствуешь.
— Нормально всё, Саша, — Маша поднялась с кровати и взяла тарелку в руки. — Сейчас покушаю и поедем.
Больше отговаривать я не стал. Потому что хотел, рвался туда, где лежит моя Колючка. Хоть на пять минут. Просто коснуться. Вдохнуть запах. Прижаться к её губам.
После обеда вызвал такси, и мы с Машкой поехали в больницу. Только палата оказалась пуста. Я застыл, держась за ручку двери и непонимающе смотря на пустую койку.
— Что такое? — спросила тихо Маша.
— Её здесь нет.
— Может, выписали? Давай у медсестры спросим.
Я кивнул. Развернулся и заметил на лавочке в конце коридора Льва. Парень сидел у дверей, на которых висела табличка «операционная». Рванул в его сторону, оставляя Машку за спиной.
— Она там? — махнул рукой в сторону дверей.
Рыжий вздрогнул и вскинул на меня глаза. На его лице расцвел фингал. Нос опух. Скула рассечена.
— Тебе какое дело, Коршунов? Своих забот не хватает? — он не заметил Машку, которая встала чуть вдалеке. — Маши не хватает? — криво усмехнулся. В глазах жгучая ревность. И тут же с волнением добавил: — Как она?
— Хорошо. Приехала со мной проведать одноклассницу, — мотнул головой в сторону сестры. Одинцов тут же взглядом прилип к смущённой Маше. — Ответь. Пожалуйста, — добавил тихо.
— Ей брат привёз доктора, который когда-то его на ноги поставил. Дашке делают операцию по восстановлению зрения.
Я опустился на лавочку рядом с одноклассником и сжал голову руками. Чёрт. Воображение подкинуло страшные картинки. Стало плохо.
— Дашка сильная, она справится, Коршунов. Только ответь мне, зачем тебе она? Если у тебя есть… — дверь в операционную распахнулась. Вышел доктор. Я вскочил вместе со Львом. И только сейчас заметил, что на соседней лавочке сидели двое.
Мужик лет тридцати с хмурой складкой между бровями и девушка, чуть старше меня. Они приблизились.
— Ну что, док? — задал вопрос мужик, прижимая к боку девушку.
— Операция прошла успешно. Дарью сейчас вернут в палату. Она под наркозом, пока посетителей не пускаем. Идите чаю попейте. А лучше домой езжайте. Демьян Романович, мы окажем должный уход. Позвоним, когда очнётся.
Мужик кивнул и пожал руку доктору.
— А когда зрение вернётся? — спросил Лев.
— Не сразу, молодой человек, — ответил мужчина. — Надеемся, что полностью. Но маловероятно, что Дарья будет видеть
