– А это Тлапка в повозке, кузина Фубара, – продолжала Шарка. – Ее ранили стрелой во время боя.
Черные глаза Латерфольта метнулись наконец к Морре, которую он все это время как бы рассеянно игнорировал. Взгляд задержался на ее коротких волосах; хинн задумался, прикусив пухлую губу. Морра нервно фыркнула и, поддерживая плечо, отвернулась, пытаясь осознать масштаб своего провала.
Неужели он ее узнал? Та их единственная встреча состоялась пять или шесть лет назад, и у них не было времени рассматривать друг друга. Тогда у нее были длинные волосы, а Латерфольт куда внимательнее наблюдал за Свортеком, чем за ней. Мог ли он ее запомнить? Он ли это вообще?
– Она поэтому такая… немного грубая, – снова раздался мерзкий голосок Шарки, решившей зачем-то оправдать поведение подруги перед людьми, которых она видела впервые в жизни.
Прекрасно, Морра, ты умудрилась потерять доверие даже этой деревенщины!
– Скажите, – продолжала Шарка, – вы – Сиротки Яна Хроуста?
– Да, – раздалось в ответ так быстро, словно все егери только и ждали этого вопроса. Они не раздумывали ни секунды: стройный, отработанный, как их жест чести, хор громко воскликнул: – Здар, гетман обездоленных!
– Но Хроуст же мертв, – неуверенно возразил Фубар, когда эхо их голосов растворилось в кронах деревьев.
– Тебе нравится так думать? – поинтересовался Латерфольт.
– Я просто не понимаю, как можно служить мертвецу…
Латерфольт нетерпеливо потоптался на носках, как мальчишка, который начал тяготиться разговором.
– Я не знаю, куда вы направляетесь, но могу пригласить вас отправиться с нами – и там ты, Фубар, узнаешь, кому мы служим, – миролюбиво ответил он. – Я клянусь, вас и пальцем никто не тронет. Мы не королевские ублюдки, мы – свободное братство, и у нас действительно есть честь. Ни один город не защитит вас так, как наш.
Он пристально обвел их взглядом, начав с Морры и закончив Шаркой, – и добавил, не отводя от нее глаз:
– Кроме того, наши друзья отдали бы многое, чтобы познакомиться с новым кьенгаром, который воздал грифонам по заслугам. Поверьте, в отличие от святош, которые начали это смертоубийство, казнив невинного Тартина Хойю – да даруют боги ему покой! – мы ценим Дар не только за то, что он умеет здоровски головы отрывать. Так что, кто из вас кьенгар?
Латерфольт улыбался краешком рта, заигрывая с густо покрасневшей Шаркой. Та мялась, сомневалась, заливалась румянцем, а Дэйн все дергал ее за рукав, подбивая поскорее выплеснуть правду…
– Ну ладно, ладно! – хрипло закричала Морра и выпрямилась, насколько ей позволяла боль в плече и бедре. – Я пойду с вами. – Взгляды присутствующих обратились на нее, но она смотрела только на Латерфольта. – Я – кьенгар.
Это было рискованно, но раз Шарка позволила так легко себя очаровать, выхода у Морры не было. Выиграть время, поговорить с Шаркой, объяснить ей, насколько опасен этот варвар, одно присутствие которого вызывает у егерей экстатический восторг… А там, может, подтянется и Рейнар на запах блазнивки…
– Ты? Задира? – хохотнул Латерфольт и подошел поближе.
– Да, я. – Морра спустила бинты и продемонстрировала покрытую желтым гноем рану. Боль всколыхнулась, как разбуженный зверь. – Вот чем наградили меня ублюдки короля! Утыкали стрелами последнего кьенгара…
– Ого! Ах ты, бедняжка! Что ж мы тогда обсуждаем?
Латерфольт громко хлопнул в ладоши и захохотал. Егери и охотники вторили ему чуть тише, чтобы не тревожить лес. Кто-то снова вскинул держащую воображаемое сердце руку с негромким «Здар, Ян Хроуст!».
Рыбка клюнула!
Шарка растерялась. Дэйн ожидаемо обрушился на нее со своим мнением – наверное, требовал, чтобы сестра доказала, что это она на самом деле ведьма и что это ей нужно оказывать почести, что ее надо привести к Яну Хроусту или кому там еще… На мгновение Шарка метнулась взглядом к Морре и сразу отвернулась, но Дэйну жестами сообщила нечто такое, от чего мальчишка в ярости затопал ногами, как молодой петушок. Кажется, Шарка все же поняла, что Морра не просто так присвоила себе Дар. Но надолго ли ее хватит?
Тем временем боль в гниющем плече нахлынула на Морру, принеся с собой головокружение, жар и тошноту. Послышались торопливые шаги – это Фубар спешился и заглянул в тележку. Они обменялись взглядами. Фубар серьезно кивнул, став на мгновение пугающе похожим на Рейнара, и повернулся к Сироткам:
– Мою кузину Тлапку истыкали стрелами и собирались изнасиловать, как и Шарку с Дэйном, – внушительно заговорил он, изображая плохо сдерживаемый гнев. – Я не знаю, чем бы все закончилось, если бы я не убил их предводителя, а Тлапка не прикончила Даром всех остальных. Вот чем король заплатил мне за мою верную воинскую службу!
– О, мой друг, если бы мне платили всякий раз, как я слышал подобное, – воскликнул Латерфольт. – От тех самых ветеранов, которые лишились всего, чтобы защитить трясущиеся на троне яички…
Фубар смачно харкнул в сторону под одобрительные комментарии егерей.
– Я готов отправиться с вами!
– И мы тоже, – сказала Шарка, – если вы защитите нас от слуг короля.
– Это прислужникам короля хорошо бы защититься от нас, – подмигнул Латерфольт и махнул своим людям: – Тальда, помоги колдунье с раной! Хоболь, веди к дороге! Мы отправляемся в Тавор.
XII. Нить
Неподалеку егерей ждали лошади… Точнее, не совсем. Лихоти, которых еще называют «кустарниковые кони», напоминали нечто среднее между лошадью и безрогим оленем. Небольшие, но длинноногие, выносливые и ловкие, они лавировали между деревьев, пока тяжелые скакуны Фубара, Шарки и Дэйна обивали копыта о камни и корни. Наверное, без новых спутников отряд Латерфольта, насчитывавший одиннадцать человек (не считая Хоболя, который покинул их неподалеку от своего приюта), ушел бы далеко вперед. Но если кто-то и раздражался из-за промедления, то его недовольство мгновенно растворялось в воздухе, едва рядом оказывался Латерфольт на черном лихоти в серых пятнах, невидимом в лесной чаще.
– Мы не бросаем товарищей, – торжественно вещал он. – Ни-ког-да! Даже если они никудышные воины, нытики, нюни и слыхом не слыхивали о Даре, в отличие от нашей Тлапки. Каждый в таворском братстве должен быть готов отдать жизнь за другого. Поэтому я не хочу слышать ваше нытье, любимые мои! Я бы сдох за каждого из вас, не раздумывая!
И егери снова вскидывали руки в приветствии и кидали рассерженные взгляды на тех, кто позволил себе малодушное ворчание. Латерфольт же, гордо приосанившись, возвращался в хвост отряда, к телеге, в которой лежала Тлапка. Шарка, Дэйн и Фубар ехали рядом, чтобы следить за больной. Ее потрескавшиеся белые губы неустанно двигались, шепча какие-то слова, но Дэйн, умевший читать по губам, пожал плечами и показал, что это полная бессмыслица или же неизвестный ему язык.
