невзирая ни на какие трудности, остаётся под нашим контролем.
— Но как это может быть? Ты, что, общее решения Политбюро решил проигнорировать? Не советую, гхм.
— Конечно же нет! Все решения, что были приняты, будут исполнены. С завтрашнего дня мы начинаем проверку всех жилищ высокопоставленных товарищей. Мы обязательно найдём и изымем подслушивающие устройства, только...
Брежнев не дал ему договорить.
— А это, Юра, значит, что с завтрашнего дня мы с тобой начнём терять хватку! Гхм! Ты меня понимаешь, гхм?! Мы перестанем держать руку, гхм, на пульсе. Больше не получая информацию, мы не сможем определять текущую повестку. Как мы будем знать, к чему нам готовиться, если не будем знать, что они замышляют? Ты же сам прекрасно осведомлён, гхм, что они всегда что-нибудь замышляют. Они даже в нашем так называемом малом составе Политбюро и то умудрились разбиться на две противостоящих группы, гхм. Ты же сам входишь в одну из них. Ты думаешь, я не знаю? Знаю. Так что ты, Юра, собери волю в кулак, гхм, и придумай, как нам установить эти «жуки» обратно. Да так, чтобы в следующий раз их никто найти не смог бы.
— Леонид Ильич, я как раз именно это и хотел предложить, — улыбнулся Андропов. — Мы с вами государственные люди, поэтому прекрасно понимаем о важности контроля над высшими руководителями страны. Что же касается новых подслушивающих устройств, то при поиске мы обнаружим, разумеется, далеко не все. Более того, некоторые так называемые «жучки» в некоторых жилых помещениях были вмурованы в несущие конструкции домов, устанавливаемые при строительстве, так что найти и вытащить их будет практически невозможно. Тем более что запитаны эти устройства не от общей электросети, а имеют индивидуальные сети. В тех же случаях, где подобные устройства в помещениях будут отсутствовать, мы в самое ближайшее время найдём способ тайно проникнуть в такие жилища и установить прослушку, которую неспециалисты никогда не найдут.
— Хорошо, гхм. А специалисты? Они смогут этих «жуков» найти?
— Специалисты, при наличии необходимой аппаратуры, скорее всего, смогут, — признался Андропов. — Но, Леонид Ильич, много ли у нас специалистов, которые будут это делать? Кроме нашего ведомства, они есть у военных и милиции.
— И что же делать?
— Я думаю, Леонид Ильич, Вам имеет смысл вызвать к себе Устинова и Щёлокова и, объяснив текущую ситуацию, дать устное указание в это дело не лезть. Я, к сожалению, повлиять на них сам не смогу.
— Ну, с Дмитрием Фёдоровичем я поговорю. Думаю, он поймёт, — согласился Брежнев. — А вот со Щёлоковым, думаю, проблемы будут, гхм. Уж очень его это задело.
— Леонид Ильич, Щёлокова Вы знаете давно. Воевали вместе. Я уверен, что если Вы ему всё объясните, то и он тоже всё поймёт. Он как главный милиционер нашей страны просто не может не понять того факта, который знает любой участковый — необходимо заниматься предупреждением потенциальных правонарушений. — И увидев, что Генсек задумался, решил надавить: — Ну а если он не знает, не понимает, или не хочет понимать прописных истин, тогда прикажите ему не совать свой нос, куда не следует. Дайте по рукам, невзирая на то, что Вы с ним дружите. Это же он начал эту бучу. Без его таскания ведра ничего бы этого не было. Я прекрасно понимаю, что Вы были вынуждены вынести этот вопрос на Политбюро, иначе Щёлоков не успокоился бы и таскался бы с этим ведром до сих пор! Но когда он всё это затевал, неужели он не понимал, что всё это сделано на благо государства? Неужели он слеп и не догадался, что шумиха в данном вопросе абсолютно не нужна и что она губительна для нашей страны?! Ведь он своими действиями дискредитирует и ослабляет КГБ! И это сейчас, когда нам и так сложно!
— Тише, Юра, гхм, успокойся, — на этот раз успокоил гостя уже Брежнев. — Я поговорю с Николаем. Он разумный человек и, думаю, действительно поймёт, гхм. Не думаю, что он хотел кому-то навредить, когда это затевал. Думаю, гхм, у него душа за дело болела. Так что не нужно на него обижаться. Он действовал как преданный член партии и настоящий коммунист. Я надеюсь, ты с этим согласен?
— Так точно, — вздохнул Андропов, начиная думать о том, как лучше, когда и какой силы нанести ответный удар Министру МВД СССР.
Ведь, несмотря ни на что, подковёрная борьба между МВД и КГБ не прекращалась ни на одну секунду никогда, начиная с тех пор, как эти ведомства были созданы.
Конец интерлюдии
* * *
Глава 23
День третий
Всё утро я носился между площадками как угорелый, боясь не успеть выполнить план, который по результатам первого дня съёмок я себе наметил — три серии в день. А это значило, что одну серию нужно было снимать где-то за два с половиной часа.
— Снято! — сказал я в мегафон и посмотрел на часы. — 11:27. Гм, неплохо.
Удовлетворённо улыбнулся, осознав, что явно поставил мировой рекорд, пожал руку Сегурко, объявил десятиминутный перерыв и вытащил из наплечной сумки папку со сценарием восьмой серии.
Подбежал Сева и доложил, что меня ожидает Кравцов.
— И сильно ожидает? — поинтересовался я, прочитывая сценарий следующей серии.
— Да. Говорит — дело не терпит отлагательств.
— А чего он сам не пришёл, раз это так срочно? — не отрываясь от текста, произнёс я, а потом посмотрел по сторонам и спросил: — Где он ожидает?
— Он на связи.
— Я тоже, как ты видишь.
— Он ожидает тебя у рации.
— У нашей? И вообще, он же сейчас в Гаване, — неожиданно вспомнил я, а затем предположил: — Или он уже приехал?
— Нет. Он оттуда и вышел на связь через свою рацию, — наконец всё разъяснил мой связист и, сообразив, что я начинаю вспоминать, о чём идёт речь, напомнил: — Нам их позавчера Рюмин дал. Вчера мы учились ими пользоваться и вот научились.
— Помню, — кивнул бывший пионер, боясь потерять мысль об увеличении количества крови при пытках Соерова, который якобы зажал лекарство от астмы.
— Идём? Рация у твоего шезлонга, — поторопил меня Сева.
— Конечно, — кивнул я, сделал запись: «Добавить крови и порезов на лице актёра», передал листок Сегурко и направился
