поездкой взял на всякий случай подвеску, которую перед смертью подарила бабушка. Она была ведьмой и жила отдельно, на окраине земель Кэринов. Мама ее не жаловала. Но подвеску Алену бабуля отдала и сказала, что однажды эта магическая вещица спасет ему жизнь. Он особо не поверил в это. Но сейчас имел возможность проверить.
Ален резко вскинул руку, и небольшая подвеска полетела в Ровенну. В полете камень ярко сверкнул. Он будто бы впитал в себя очередной магический удар, посланный темной ведьмой. На секунду подвеска зависла в воздухе, а потом грянул мощный раскат. Магия хлынула обратно мощной волной, словно ее что-то отразило.
– Это же вещь из другого мира! Они непредсказуемы в магии! – испуганно вскрикнула Ровенна, закрывая рукой лицо.
А в следующую секунду уже и ее, и охрану раскидало среди столов и стульев. Посетители таверны, и без того всполошившиеся, с криками бросились на выход.
– Ален, помоги Адриану! Нужно выбираться отсюда, пока не очухались, – крикнул Клод.
А сам бросился к Пиррешу. К счастью, тот уже шмыгнул к черному ходу.
– Отдай ребенка! – выкрикнул Клод, обнажая меч.
Поняв, что дело плохо, упрямиться Пирреш не стал, отдав Патрика. Теперь нужно было бежать! Пока Ровенна и остальные не опомнились.
Клод быстро сориентировался и схватил ребенка. Ален схватил второго ребенка – Адриана. И мысленно похихикал, что ему повезло меньше. Адриан весил, как взрослый вепрь, а не как младенец. Но Клод помог и здесь: перехватил за другую руку. В позе «битый небитого везет» все трое потащились к выходу из таверны, где уже ждал экипаж.
Повезло. Погони не последовало. Но в экипаже воцарилось тягостное молчание. Клод что-то тихо мурлыкал сыну. Ален пытался заниматься тем же самым с Адрианом. Но если младенец радостно гулил и обнимал палец отца, то молодой разбойник лишь тихо постанывал, подавая признаки жизни.
– Домой нам сразу нельзя, – наконец заговорил Клод. – Надо выждать время, запутать следы. Чтобы не повести хвост к… Изабелле.
Ален кивнул и вздохнул. Его тронула забота об Изабелле. Тронула и… кольнула.
– Поедем на маяк? А через пару часов, когда все утихнет, махнем по домам. Как раз и Адриан очухается за это время, – проговорил Клод.
Ален снова кивнул. И опять воцарилось тягостное молчание между нами.
Приехали к старому маяку достаточно быстро. Он находился недалеко от порта. Просто был заброшен. Поэтому темная башня возвышалась на берегу, а небо над ней казалось особенно черным, как всегда бывает перед рассветом.
– Адриан, может, к лекарю тебя? – Клод бесцеремонно потормошил Адриана за плечо.
Он что-то буркнул. Достаточно недовольно, чтобы понять, что живой, но просто слабый. Клод помог с тем, чтобы вытащить его на свежий воздух. Правда, берег вокруг маяка был каменистый, на песочке не поваляешься. Но все равно неплохой вариант, чтобы продышаться прохладным соленым воздухом. Даже Патрик – и тот оценил, притихнув и уснув на руках Клода.
– Спасибо тебе, Ален, – тихо произнес он, но смотрел не в глаза, а куда-то на темное море. – Теперь я вижу, что ты можешь позаботиться о моем сыне.
***
Ровенна откинулась на спинку кресла, обитого алым бархатом. Она задумчиво повертела в руках мягкое белое перо. И подумав, дописала в конце письма, как жаждет новой встречи, вспоминая своего неутомимого… Ровенна пощекотала подбородок кончиком пера. Нужного сравнения с каким-нибудь гордым зверем в голову не приходило. Ее ухажер был низок ростом, пузат и смотрел щенячьими бегающими глазками – приворотная магия сработала как нельзя лучше! А еще магия иллюзии. Когда этот придурок напился и уснул, храпя на полгорода, а Ровенна внушила ему крайне сладкие сны, как извивалась под ним и бесстыдно стонала от удовольствия. Теперь же дело было за малым. Ведь горе-любовник стоял на страже закона. Точнее, сидел. В кресле на высокой должности.
– Прошу Вас помочь восстановить справедливость, – промурлыкала Ровенна, перечитывая собственное письмо. – Чтобы лорд Ален Кэрин поплатился за свои злодеяния… И закончил свою жизнь на виселице за убийство своей родной сестры Милли, которая приходилась мне лучшей подругой во времена нашей юности.
Ровенна с тихим смешком вложила письмо в конверт, а после встала из-за стола. Зашелестела бордовая пышная юбка. Хищные глаза нехорошо прищурились, вглядываясь куда-то в ночь за окном. Конечно же, никакой подруги Милли у Ровенны не было. Зато имелась досадная помеха в лице Алена Кэрина. Он помешал принести ребенка в жертву прошлой ночью! А ведь лунное затмение повторится не так уж скоро… Придется ждать. Ален все испортил! И должен был за это поплатиться!
Ровенна отдала письмо мальчишке-слуге, сказав доставить прямо сейчас. И неважно, что на дворе ночь! Как чувствовала. Ведь минут через пять после того, как быстроногий мальчишка убежал на улицу, на лестнице раздались шум и гам. В комнату ворвалось несколько стражников. Во главе у них стоял Фебиан Шейт – молодой дознаватель, с которым Ровенна была поверхностно знакома.
– Леди Ровенна, Вы арестованы! И обвиняетесь в похищении Патрика Окнела, сына лорда Клода и леди Изабеллы… – объявил он, держа наготове обнаженный клинок.
Один жест – и стражники ринулись вперед. Ровенна открыла было рот, чтобы выпалить какое-нибудь темное заклятье, но не успела. Слишком быстро ей заломили руки за спину, а на запястьях защелкнулись особые оковы. Их металл напрочь блокировал любую магию. Теперь Ровенна была на равных с любой преступницей, с самой банальной базарной воровкой! Она зашипела, как разъяренная кошка, когда ее толкнули к двери, чтобы отвезти, куда следует, и запереть за решеткой.
Радовало только одно. То, что Ален тоже вскоре окажется в темнице. Ведь письмо Ровенна успела отправить. А значит, милашку-лорда очень скоро ждала виселица.
***
Утро для нас с Аленом оказалось совсем не добрым. На рассвете в дверь постучали. Открывший спросонья слуга в ужасе завалился в хозяйскую спальню. И разбудил Алена криком:
– За Вами пришла королевская стража!
На этот крик сбежалась добрая половина остальных слуг, нанятых Аленом. В спальню прибежала и я. Встрепанная, в халате, бледная, как смерть, я бросилась на шею к нему. Я прекрасно знала, что это недобрый знак, раз стража самого короля явилась за Аленом. Он нахмурился, обнимая меня. Ален уже успел одеться. Выражение его лица было замкнутым и мрачным.
– Они не сказали, по какому вопросу явились? – уточнил Ален у того самого слуги, который принес недобрую весть.
Тот поежился и тихо промолвил:
– Ну… они не сказали.
