хотя и невероятно могучим. Держа же на своих плечах Рагаба, Перун ощущал такую тяжесть, что ему казалось, будто он само небо удерживает.
— Мы спасены? — недоумевали горожане внизу.
— Он спас нас!
— Кто он такой?
— И что это за молнии были?
— Никогда не видел такой силы!
Народ ликовал и восхвалял неизвестного героя, который в это время нес тело чудовища на плечах. Они побежали за ним, не давая ему скрыться из виду. Следуя по городу за ним, толпа разрасталась, увлекая за собой не видевших, но слышавших битву горожан.
* * *
Наконец Перун вынес тело Рагаба за пределы города и опустил его на ближайшей равнине. Более у него не было сил держать его. Тяжело дыша, он встал на мертвом теле гиганта. Эта битва измотала его, пусть она и была непродолжительной. Толпа горожан, выбежавшая из города, окружила тело Рагаба и с благоговением взирала на Перуна. Он выглядел особенно величественно, стоя на груди поверженного чудовища. Покрытый с головы до пят кровью, тяжело дышащий, но все же великолепный громовержец. Словно чествуя героя, Солнце купало его в своих лучах, создавая орел святости вокруг Перуна. Неосознанно толпа опустилась на колени. Они преклонялись перед громовержцем.
— Презренные смертные… — покачал головой Перун.
Но тут благоговейное молчание нарушила музыка. Кто-то заиграл в толпе воодушевляющую мелодию, слышался не один инструмент, а сразу несколько. Вот только оркестра не было видно. Горожане сразу поняли, что это означает. Они встали и расступились, открывая путь двум мужчинам.
Один выглядел лет на сорок, одетый в белый хитон и гиматий, с пышной бородой и короткими рыжими волосами. Он шел с закрытыми глазами, сосредоточенный на чем-то важном.
Другой же казался совсем молодым. Он был так красив, что даже Перун удивился, что такая красота существует среди разумных существ. Лишь один человек превосходил этого незнакомца в красоте, так рассудил Перун. У молодого человека были разноцветные волосы, смесь золота и серебра, а глаза светились, словно изумруды. Одет он был в алый хитон, на пальцах его красовались перстни, а сандалии были украшены драгоценными камнями.
— Господин Алкивиад!
— Владыка Алкивиад!
Горожане склонили свои головы перед градоправителем. В их голосах слышалось искренне почитание и уважение.
«Так это и есть Алкивиад, сын Искандера», — удивился Перун. — «Но что это за странная мелодия? Почему я не вижу музыкантов? Мелодия словно сопровождает Алкивиада…»
Неожиданно Алкивиад остановился и устремил свой взгляд на Перуна. Он слегка улыбнулся и воскликнул:
— Хвала тебе, герой! Ты спас наш город! Я только что прибыл и был счастлив узнать, что в мое отсутствие с городом все в порядке.
Перун молчал, взглядом изучая Алкивиада. Он не ощущал неискренность в его словах, но что-то не давало ему покоя. Алкивиад был так красив, его голос был так приятен, что вместо расположения, это напротив, заставило громовержца помрачнеть.
— Что же ты молчишь? — улыбнулся Алкивиад, а затем добавил. — Перун.
Внезапно мелодия изменилась, теперь по всей округе разносилась не величественная песнь, но жутковатые завывания, создающие напряженную атмосферу.
— Так ты знаешь, кто я такой… — громовержец не подал виду, что удивился.
— Сложно ошибиться, — пожал плечами Алкивиад, — кто еще может обладать такой силой молний? Я наслышан о тебе и других «богах» Совета. — последнее он произнес с нескрываемой иронией.
«Мы о них ничего не знаем, но они…» — нахмурился Перун.
Он осознал, что соглядатаи Искандера вполне могли изучить континент вдоль и поперек. Или же он сам мог поведать об этом своим детям.
— Раз ты мне благодарен, то ответь на несколько вопросов, — Перун превратился в молнию и в следующий миг появился прямо перед Алкивиадом. — Вопрос первый — что это за мелодия?
— Тебе нравится? — усмехнулся Алкивиад, разводя руками, музыка вновь изменилась, теперь играла расслабляющая арфа, затем он щелкнул пальцами и их троицу окружил барьер, изолирующий звуки, так горожане не могли услышать их разговор. — Я везде с музыкой. Я слушаю музыку, когда сплю, когда ем, когда сражаюсь. Всегда. Ты, наверное, подумал — предаюсь ли я плотским утехам под музыку? Да. Меня всегда сопровождает мелодия. Такова святая способность моего друга Агапита, — кивком головы он указал на стоящего рядом мужчину с закрытыми глазами. Услышав свое имя, Агапит поклонился.
— Тебе нравится изумлять, — кивнул Перун.
— Конечно, — улыбнулся Алкивиад. — каков же твой второй вопрос, громовержец?
— Я здесь из-за твоего отца. Мне нужно поговорить с Искандером.
— О-о-о, боюсь, что ничего не выйдет, — вздохнул Алкивиад, — мой отец уже давно не покидает своей Обители.
— Где его Обитель?
— Никто не знает, — пожал плечами Алкивиад. — Говоря, что он не покидает своей Обители, я имел в виду, что после того, как он вошел в нее, никто не видел его.
— Хм.
— Зачем тебе мой отец?
— Кто сейчас правит в государстве? — не отвечая вопрос Алкивиада, спросил Перун.
— Каждый сатрап правит своей сатрапией, — развел руками Алкивиад. — Я сатрап острова Изобилия.
— Ваша империя не централизована? — нахмурился Перун.
— Она едина, — усмехнулся Алкивиад. — Был у меня братец, который решил восстать… больше его нет. Если ты беспокоишься о возможном вторжении, то не волнуйся, без воли отца мы не сделаем и шагу.
— Ты так говоришь.
— Пусть я и успел увидеть самое окончание твоего боя, я оказался впечатлен. Не думал, что члены Совета так сильны.
— Кем ты себя возомнил? — презрительно фыркнул Перун, взирая сверху вниз на градоправителя.
— Я? Видишь ли, великий громовержец, — улыбнулся Алкивиад, — я гений. Я истинный гений. Мне всегда все давалась слишком легко. Хоть я и самый молодой, я давно обошел своих братьев и сестер. Я умнее их, я сильнее их, я красивее их. Я лучший во всем. Лишь отец превосходит меня, хотя я уже не так в этом уверен.
— Скучающий гений, — усмехнулся Перун.
— Именно так, — вздохнул Алкивиад, — пусть я и впечатлен твоей силой, но уверен… что не проиграю тебе.
— Ха-ха, человек, ты хочешь спровоцировать меня? — рассмеялся Перун.
— Нет, что ты! — улыбнулся Алкивиад и щелкнул пальцами,
