он встает, поднимает меня и перебрасывает через плечо, так легко, как будто я легкая, как перышко.
Которым, следует отметить, я, безусловно, не являюсь.
Мои волосы свисают вниз, а глаза находятся на одном уровне с его роскошным задом, одетым в узкие джинсы, демонстрирующие его совершенство, — я делаю вид, что обиделась.
— Если вы не заметили, сэр, я не мешок с картошкой.
Проходя через спальню в главную ванную комнату с одной большой рукой, сжатой на задней части моего бедра, Джеймс говорит: — Я не понимаю, при чем тут это.
— Потому что ты перекинул меня через плечо.
Он насмехается. — А кто так делает? Я никогда не видел, чтобы кто-то так носил мешок с картошкой.
Меня это забавляет. — Я тоже, раз ты об этом упомянул. Наверное, я где-то читала об этом.
Джеймс останавливается возле ванны, переворачивает меня и ставит на ноги.
Он говорит: — Если бы ты достаточно читала Хемингуэя, то знала бы, что настоящие мужчины не носят мешки с овощами на плечах.
Он снимает с меня рубашку, отбрасывает ее в сторону и расстегивает бюстгальтер. Его тоже выбрасывает. Затем он прижимает меня к себе и замыкает свой великолепный рот вокруг одного из моих сосков.
Я задыхаюсь, впиваясь пальцами в его плечи и выгибаясь против него. Боже мой, он хорошо владеет языком.
— О, да. Я и забыла. Настоящие мужчины слишком заняты тем, что покоряют горы или машут красными накидками растерянным быкам, которые просто стояли и занимались своими делами, пока их не бросили на ринг с каким-то идиотом в клоунском костюме.
Хихиканье Джеймса приглушается на моей коже. Оторвавшись на мгновение от моей груди, он нетерпеливо дергает молнию на моих джинсах и спускает их вниз по бедрам. Я вырываюсь из них, и он отталкивает их, становясь передо мной на колени.
Он хватает меня за задницу и просовывает свое лицо между моих ног, закрывая глаза и глубоко вдыхая в мои трусики.
Я представляю лицо Келли, если бы она видела это сейчас — выпученные глаза и разинутый рот — и подавляю хихиканье.
Джеймс смотрит на меня, выгибая бровь. — Что-то смешное?
— Ты очень... — Тут нужно длинное слово, но я не могу его придумать. — Примитивный.
— Примитивный? — повторяет он, как будто я оскорбила его интеллект.
— Я имею в виду это в хорошем смысле. Как мачо, по-Хемингуэйски.
— Стыдливо добавляю: — Мне это нравится. Ты заставляешь меня чувствовать себя женственной.
Его улыбка появляется медленно и опасно. — Я, Тарзан, — говорит он, глядя на меня, его голос низкий и грубый, — Ты, Джейн.
Затем, очень намеренно, все еще глядя мне в глаза, он кусает меня между ног.
Я тяжело втягиваю воздух, хотя это не больно. Это просто чистая мужская сексуальность, доминирование, то, как он говорит — это мое, и я хочу это съесть.
Прежде чем я успеваю прийти в себя, Джеймс разворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к стеклянной двери душевой кабины. Все еще стоя на коленях, он впивается зубами в мою задницу.
Опять же, не настолько сильно, чтобы причинить боль. Но опять так сексуально.
Он просовывает большие пальцы под резинку моих трусиков и скользит ими вниз по моим ногам, разглаживая руками мою обнаженную плоть, пока не достигает щиколоток. Его теплое дыхание разносится веером по моему обнаженному заду. Я дрожу от предвкушения, мое сердце начинает колотиться.
Я выскакиваю из трусиков, когда Джеймс перемещает свой рот на другую сторону моей задницы и кусает. Затем он командует: — Положи руки на дверь душевой кабины.
Этот его доминирующий голос.
Мой пульс ускоряется. Кожа разливается жаром. Я делаю то, что мне говорят, наклоняюсь вперед, чтобы прижать руки к стеклу, от чего моя спина выгибается, а ягодицы выпячиваются под углом. Когда я слышу низкую брань удовольствия Джеймса, кровь приливает к моим щекам. У меня вдруг перехватывает дыхание.
— Если бы ты знала, что это со мной делает, — сурово шепчет он, сжимая большими горстями мою задницу, — Видеть тебя такой. Когда ты открываешься для меня. Доверяешь мне. Хотел бы я сказать тебе, как сильно я, блядь, люблю это.
Просунув руку между моих бедер, он открывает рот над моей плотью, посасывая и покусывая сначала одну ягодицу, потом другую. Он просовывает палец между моих складок и находит мой клитор, уже мокрый и набухший.
Его стон — это едва слышный шепот дыхания на моей коже. — И это. Такой сладкий и мягкий. Моя милая Оливия. Всегда готова ко мне.
Я задыхаюсь, выкатываю задницу и качаюсь на его пальцах, как жадная маленькая проститутка, которой я являюсь. Он сделал из меня сексуального котенка. Я почти мурлычу.
Шлепок — это шок. Сопровождаемый опасным, низким звуком, пронизывающим грудь Джеймса, он приходит без предупреждения и заставляет меня вскрикнуть от неожиданности.
Джеймс встает. Он становится сбоку от меня, правой рукой обхватывает мое бедро, а левой рукой скользит по мне спереди, между моими ногами. Нежно сжимая мои половые губы, он снова шлепает меня по заднице.
Я задыхаюсь и прижимаюсь к нему, мои ладони все еще прижаты к двери душевой кабины.
— Дай мне свой рот.
Я делаю, как он говорит, наклоняю голову назад для его поцелуя. Когда его язык проникает в мой рот, он шлепает меня снова и снова, сжимая пальцы вокруг моей болезненной киски. Каждое соприкосновение его руки с моей обнаженной плотью пронизывает меня жгучей ударной волной наслаждения, пока я не могу больше терпеть и умоляю.
— Пожалуйста, — шепчу я, открывая глаза, чтобы посмотреть на него сквозь туман жара, — Пожалуйста.
Он знает, о чем я прошу, но его глаза горят, а дыхание такое же неровное, как и мое. Я могу сказать, что он слишком наслаждается этим, чтобы позволить этому закончиться так быстро. Он еще не готов дать мне освобождение, которого я хочу.
— Иди в душ и включи воду.
Он отходит от меня, стягивает футболку через голову и ждет, пока я выполню его команду, глядя на меня глазами, похожими на живой огонь.
Дрожа, я открываю дверь душа и захожу внутрь. Первая струя воды ледяная, заставляет меня вздрогнуть, но она быстро становится теплой, а затем горячей. Джеймс разувается и сбрасывает остальную одежду, затем присоединяется ко мне в душе, закрывая за собой дверь.
Он целует меня крепко и глубоко, его руки так крепко сжимают
