сидит в той самой позе из мемов – стащив штаны к коленям, и тупо перед собой пялится.
– Дим…
– А, да. Иду.
Избавляется-таки от штанов. И в одних боксерах недемократичной ценовой политики проходит мимо. Даже в такой ситуации я не могу не отметить совершенной красоты его тела.
– Я пока нам что-нибудь приготовлю, – кричу ему вслед.
В кухонной зоне располагается множество навороченной техники. Не знаю, умеет ли он ею пользоваться, или просто купил, потому как не смог пройти мимо. Но лично я даже пытаться не стану. Вот чайник – да. С чайником я справлюсь. Набираю полную колбу воды, ставлю на подножку и открываю шкафчик в поисках заварки, когда вспоминаю, что забыла слить после себя воду! Как неудобно…
Со всех ног несусь в ванную, дергаю дверь, а та поддается. Димка лежит, откинувшись потемневшей от влаги головой на борт. Понятно, что новой воды он бы за это время набрать не успел. Значит, не побрезговал той, что осталась после моей помывки. Это трогает. Почему-то так сильно, трогает… А чем – не могу объяснить.
– Ну, ты заходи, раз пришла. А то от двери тянет, – улыбается криво, не открывая глаз.
– П-прости. Забыла вынуть пробку.
– Да плевать вообще.
– Эм-м. Ладно. Тогда я пойду, – бормочу смущенно.
– Даже спину мне не потрешь? – спрашивает Димка, будто я ему тысячу раз эту самую спину терла! И так уверенно это звучит, так по-свойски, что кажется, словно ничего такого в этом и вправду нет. – От напряжения все мышцы сводит.
Он поднимает руку и с силой проходится ладонью вниз по затылку. Наклоняет голову к одному плечу, к другому. А я за этим всем наблюдаю, не зная, как быть. Нам же нельзя… И вообще я здесь не за этим. Но если так разобраться, ничего такого он не предлагает. Тогда как массаж… Это и есть проявление заботы, не правда ли?
Решительно опускаюсь на борт у него за спиной и кладу руки на широкие плечи. Мышцы на спине – как узлы. Начинаю их проминать. Кожа у Димки безупречная. Ни родинок, ни веснушек, типичных для рыжих – чистейший мрамор. В этом мы с ним отличаемся. Мое лицо весной покрывается веселыми рыжими крапинками.
Димка вздыхает.
– Неприятно?
– Нет. Хорошо.
Он запрокидывает голову. На шее проступают голубоватые вены. На смуглой коже Гатоева их было не разглядеть. Ох ты ж черт… Ну зачем я о нем вспомнила?
– Дим… – сиплю я.
– М-м-м?
– Ты классный.
– Спасибо. – Лыбится.
– Но не получится у нас.
– Почему?
Потому что я за тебя боюсь! Потому что на тебе могут отыграться большие дяди. Потому что я сама не уверена, что способна на нормальные здоровые отношения с хорошим парнем вроде тебя. Слишком уж поломанная этими, блядь, всемогущими. Тянет меня к таким мужикам магнитом. Какого-то хрена тянет. Может, потому, что сама очень сильная, сила очень привлекает меня в партнере. Даже если потом оборачивается сущим злом.
Но сказать об этом Димке, значит, бросить ему вызов. Вряд ли он адекватно оценит угрозу, а вот показать мне, какой крутой, непременно захочет. И под этим соусом впишется в то, о чем потом обязательно пожалеет. С ходу ни себе, ни мне не сумев признаться, что ему страшно. Просто отказав себе в праве на страх. Знаю я эти мужские заебы.
С другой стороны, он ведь не отстанет, если не разложить ему все по полочкам. Я столько раз под разными предлогами пыталась положить конец Димкиным далеко идущим планам! И ведь ничего… Ничего абсолютно не получилось. Значит, надо в лоб.
Поначалу медленно, путаясь, а потом все более решительно выкладываю все, как есть. Для разговора смещаюсь, чтобы видеть его глаза. И без помех отслеживать реакции.
– То есть тебя останавливает исключительно страх за меня?
– Дим, только не говори, что тебе похер. Я разочаруюсь, правда. Потому что это вполне реальная угроза. Я не истеричка, которой только дай себя накрутить.
– Я и не собирался говорить, что мне похер. – Он садится в изрядно подстывшей воде. Я стараюсь не смотреть вниз, потому что пена ведь тоже давно осела, и… В общем, лучше не надо.
– Вообще ничего не говори сейчас. Возьми паузу. Все обдумай как следует.
– Хорошо. – Димка манит меня рукой. Я пододвигаюсь к нему поближе. – Спасибо, что рассказала. А то я уже начал сомневаться в собственной неотразимости.
Он по-мальчишески улыбается, сглаживая довольно болезненный для нас обоих момент.
– Это ты зря, – шепчу, далеко не сразу понимая, что произношу это чуть ли не ему в губы – так мы близко.
– Значит, я тебе нравлюсь?
– Дим…
– Понял. Нужны еще аргументы.
Он тянет меня на себя и целует, целует… С такой нуждой, с такой нежностью, что я не могу не ответить. Что ж ты делаешь, Дим? Разве так можно? Разве ты не понимаешь, как трудно отказаться от того, что предлагают твои глаза? Это же просто мечта, Димка. Это моя мечта. Мне тебя выпить хочется. Как вампиру. Вместе со светом и теплом, идущими из твоей души. Как же я устала, Димка. Нет сил тебя отталкивать.
Халат намокает и тяжело тянет книзу. А Димка, напротив, встает и, не отнимая от меня губ, ловко выбирается из ванны на пол. С него ручьем течет. Халат становится все тяжелей, напитываясь стекающей с него водой. Мне совершенно нечем дышать. Все в голове смешалось. Сегодняшний день, вчерашний. Поиски потеряшки. Поиски себя. И какой-то опоры в этом спятившем мире.
Димка тянет пояс, халат падает. И вдруг становится так обманчиво легко! Будто это упал лежащий на моих плечах груз. Рыжий нехотя отрывается от моих губ и соскальзывает вниз жадным взглядом. Ох, как он смотрит! Мамочки… Как его после этого прогнать? Сказать, дескать, нет, давай не будем? Совершенно ведь невозможно… Я наоборот, перехватываю инициативу. Оправдываюсь тем, что секс с Димкой ничего принципиально не поменяет. Но, кажется, даже сама себе не верю. А Димка обнимает меня в ответ. Так нежно, мамочки. Как стеклянную. Животом чувствую его внушительную эрекцию. Но он ничего не делает, и я не берусь… Просто стоим. А наши души так близко, что как будто сливаются. И сердца стучат в ритм об одном. И пальцы дрожащие совершенно невинно поглаживают мою спину чуть выше талии.
