Я сидел за столом, слушал рассказ и записывал так быстро, как только мог. Мои сотрудники всегда говорили, что мой почерк и так не самый лучший в мире, а когда я писал быстро, все становилось еще хуже. Но поскольку история уже была известна, мне всегда казалось, что я могу расшифровать свои записи. После того как врачи заканчивали рассказы, а иногда и во время него, я задавал уточняющие вопросы. Этот процесс обычно занимал более часа. И только потом я узнавал об их прошлом, включая образование, медицинскую специальность, полученные награды и так далее. Я часто спрашивал, что включить в их биографии. Часто бывало так, что я был уже хорошо знаком с врачом и знал его трогательную историю.
Записанные на желтые листы линованной бумаги рассказы затем перепечатывались на ноутбуке. Я довольно хорошо владею клавиатурой и иногда шучу со своими пациентами, что могу стать секретарем, если дела с медициной не срастутся. Когда рассказ был записан на бумаге, всегда находились моменты, требовавшие дальнейшего уточнения, поэтому, закончив первый черновик, я еще раз звонил врачу, чтобы что-то переспросить или заполнить пробелы. С некоторыми докторами мне приходилось проделывать это по шесть или семь раз, пока я не понял, что могу делать рассказ в три этапа.
Когда история была закончена, я обычно отправлял по электронной почте или передавал копию доктору, а затем назначал время, когда мог бы обсудить ее с ним. На этих встречах мы проверяли каждое слово, чтобы убедиться, что все записано верно. Очень часто я говорил, что «эта история настолько захватывающая, что нам не нужно никакого преувеличения». И к этому моменты большинство историй уже были завершены и требовались только небольшие корректировки.
Некоторые события, о которых сообщали врачи, произошли в течение последних нескольких недель или месяцев, но большинство историй случились больше года назад, а одна имела место более тридцати лет назад. В таких случаях трудно было в точности воспроизвести все беседы, но цитаты, использованные в рассказах, были настолько точны, насколько позволяла память врача. Во всех случаях слова передавали чувства и намерения собеседника. Были также моменты, когда некоторые детали просто невозможно было вспомнить. Например, цвет автомобиля или температуру на улице. В таких случаях доктора делали догадки, однако такие мелкие детали ни в коем случае не умаляли ценности рассказа.
Когда в истории о каком-то пациенте нужно было упомянуть конфиденциальную информацию, то к нему всегда обращались за разрешением. Многие имена были изменены, чтобы защитить частную жизнь больных, но сама суть не менялась. В некоторых случаях пришлось поменять место действия, но, опять же, чтобы защитить частную жизнь пациента. Только один врач отказался называть свое имя, и я опубликовал эту истории под именем «Аноним».
Первым редактором всегда была моя жена Джоан. Она часто возвращала меня к реальности. Затем рассказы отправлялись профессиональному редактору, который время от времени менял структуру предложений, чтобы перевести их с языка «доктор говорит» на английский. Опять же эти изменения только проясняли историю и не изменяли ее.
После редактирования я отсылал рукопись врачам, чтобы они в последний раз ее просмотрели. Если не было никаких возражений, они подписывались, и рассказы официально были завершены.
Скотт Дж. Колбаба, доктор медицины
Благодарности
Во-первых, я хотел бы поблагодарить смелых врачей, готовых поделиться опытом, о котором никогда не рассказывали раньше. Я знаю, что ваши истории помогут бесчисленному множеству людей обрести покой в этой беспокойной жизни.
Я также невероятно благодарен за наставничество и поддержку Скотту Макдональду. Он был первым человеком, который осознал, насколько трогательными могут быть эти истории и какое влияние они окажут на читателей. Спасибо, что поддерживаешь меня на верном пути и всегда веришь в меня.
Я также обязан моей очень терпеливой жене Джоан за то, что она мирилась с моим отсутствием, пока я занимался этой книгой, и за ее исключительные редакторские способности и постоянную поддержку. Она просматривала каждую историю и часто давала мне советы. Джоан говорила: «Недостаточно хорошо. Ты можешь лучше». Спустя пять или шесть попыток я наконец видел улыбку или слезу на ее лице и понимал, что смог уловить истинную суть переживаний доктора.
Я хочу поблагодарить моего опытного редактора, который неустанно работал, чтобы помочь мне завершить рукопись и соблюсти все сроки.
Мой сын Флорин также заслуживает признания за то, что помог придумать название этой книги.
Дэйн, который любит говорить мне, что он мой «первенец», также сыграл важную роль, помогая во всех маркетинговых вопросах.
