ахнула от шока. О чём это он говорит?
— Я… я ничего не понимаю, — только и смогла выговорить я, потому что Костя заткнул мой рот ладонью.
— Ложь! Как ты любишь эту проклятую суку — ложь! А я… я просто не могу прекратить любить тебя. Не могу! Я очень хотел бы тебя забыть навсегда! Вычеркнуть из своей судьбы тот день, когда впервые увидел ту девочку-бунтарку, которая перевернула всю мою никчёмную жизнь и въелась в мою грязную кровь… Ты конечно не знаешь, но мой отец… он убил мою мать за измены. И сам тоже погиб в той мясорубке… Так вот… Даже в самой страшной агонии и тоске по тебе, я не хотел причинить тебе боль, Кира… Лучше своё тело я изрежу в мясо, но тебя не трону. И я резал. Помнишь, ты спрашивала про мои шрамы..? Это сделал я. Именно я сотворил эти отметины. И тогда… Когда я узнал про тебя и Шкуратова… я расковырял все свои старые шрамы. Легче мне не стало и душевную боль не утихла… У меня ничего не вышло, Кира.
Оглушённая жуткими Костиными словами, я ловила его помутневший взгляд и медленно мотала головой. Даже если бы мужчина убрал ладонь с моего рта, я всё равно не смогла бы ничего сказать. Я онемела от шока и боли, которые наполнили рот горечью и приклеили язык к нёбу.
— Я догадываюсь о чём ты сейчас думаешь, любимая. Но сегодня я не хочу, чтобы ты сбежала от меня. Останься сегодня со мной, Кира. Молча. Не говоря ничего. Давай оставим все слова и оправдания в прошлом и будущем. А сегодня… сегодня я безумно хочу быть с тобой. Только с тобой.
Костина ладонь очень медленно освобождает мой рот и я словно безумная впускаю в лёгкие большие порции кислорода. Оказывается всё это время я не дышала. Слушала его оглушающие признания и забывала дышать.
— Хочу тебя, — хрипло продолжает Григорьев, а его глаза словно приклеились к моим приоткрытым губам, — как же я хочу тебя…
Облизнув горящие губы, которые щедро обожгло его дыхание, я немного отклоняю голову и еле слышно отвечаю.
— Я тоже хочу тебя, но….
И снова мои объяснения летят в неизвестность… Костя точно дикарь набрасывается на мой рот и заглатывает окончание такой важной фразы.
А потом…. Потом стало горячо, жадно и очень быстро… Я даже не успевала отслеживать собственные ощущения, настолько резко всё менялось.
Миг… и Костя сжимает меня в кольце рук.
Секунда… и я полностью избавлена от брюк и футболки.
Минута… и я уже лежу на кровати, приплюснутая огнём мужского тела.
— Тише, — молю я Костю, когда на мгновение его губы оставляют в покое мои.
Мужчина резко останавливается и с трудом фокусирует взгляд на моём лице. Такой он сейчас хмельной…
— Медленнее, — тихо прошу я и Костя еле заметно кивает.
Тяжесть его тела тут же ослабевает и я могу немного расслабиться.
Кос ложится рядом и осторожно тянет меня к себе. Когда наши тела снова соприкасаются, я ощущаю насколько он напряжён. Пока я тяну Костину футболку вверх, по его коже прокатываются судороги дрожи.
— Кир, — хрипло тянет мужчина и ловит мои руки, — я тебя сейчас возьму… быстро. А после… всё наверстаю. Вся ночь будет твоя, любимая. Я не могу сейчас быть… нежным, осторожным…
Костя водит указательным пальцем по моим истерзанным губам, поэтому я никак не могу уловить смысл его слов. Тем временем его палец надавливает на губы и резко проникает в рот.
Костя выжидательно смотрит мне в глаза, а я совершенно утрачиваю нить разговора, потому что сосредоточена на совершенно новых ощущениях. Его палец то проникает в мой рот, то из него выходит. Потом снова проникает и резко выходит. Такая обычная ласка или скорее действие, но волны возбуждения уже ураганом разносятся по моему телу. При следующем проникновении, я ловлю Костин палец зубами и начинаю очень медленно облизывать его языком. Через какое то время мне и этого оказывается мало и я начинаю его сосать. Словно это и не обычный палец, леденец на палочке.
Охватываемая новыми ощущениями, я поднимаю взгляд на Григорьева и даже замираю от дьявольского выражения его глаз. Мужчина настолько сильно сжал челюсть, что я слышу как скрипят зубы.
Я резко прекращаю новую ласку и тихо спрашиваю.
— Что-то не так?
Кос поднимает взгляд и со злой усмешкой выговаривает.
— Смотрю практики у тебя было с лихвой…
Я тревожно ёжусь и снова тихо уточняю?
— О чём это ты?
— Сосёшь так… Профессионально, — цедит через зубы Кос.
Вначале я не верю своим ушам, а затем меня словно придавливают к земле. Боль и шок цепляются за раненую душу и раздирают в клочья былые эмоции.
Я поднимаюсь резко, даже голова начинает кружиться. Или это не голова, а помертвевший мир перестал отражать истинную реальность. В последнюю секунду Костя ловит меня и снова пытается зажать мое одеревенелое тело в путы своих рук.
— Пусти, — надрывно прошу я и быстро отворачиваюсь от его побелевшего и злого лица.
Руками я пытаюсь отодрать его пальцы от своей кожи, а когда это не выходит с силой бью Костю по плечам.
— Выпусти меня! — в агонии кричу я и тут же начинаю подвывать.
Слёзы-предатели уже во всю хозяйничают на щеках и я окончательно теряю рассудок.
— Прекрати, — гремит голос Кости и он полностью лишает меня движения.
Мои ноги мужчина сжимает своими коленями, а руки берет в тиски ладоней.
Правую ногу пронзает боль и я на секунду теряюсь в действительности.
— Нога… Отпусти меня. Нууу… — со слезами прошу я и Костя через секунду меня выпускает.
Я подскакиваю с кровати, но тут же падаю на колени от боли в закаменевшей ноге. Костя подрывается ко мне, но я упрямо отползаю и сухо выплёвываю.
— Не трогай меня! Больше никогда не касайся меня даже пальцем. Ты… это ты всё испортил. Так и знай! Сейчас я точно не в чём перед тобой не виновата… А ты… ты козёл. Понял!
Не глядя на мужчину, я кое как поднимаюсь на ноги и начинаю искать одежду.
— И с твоим Вовкой у меня никогда и ничего не было. Мы танцевали только и всего. Не веришь — не верь. Живи ложью. Я не с кем… не с кем вообще не была, а ты… ты такое говоришь… Любовь мою топчешь, а свою лелеяшь…
Слёзы заслонили глаза и я никак не могу найти свою одежду. Еще и нога совсем отказывалась двигаться, да
