и Джуро…
– Расскажи мне еще что-нибудь о лесе, – попросила я, стараясь отвлечься от странных чувств, которые вызывали во мне мысли о последних днях.
Ямауба улыбнулась и начала свой рассказ. Она рассказала мне о тэнгу, ёкаях-воронах с большими носами, и про то, как старая женщина готовила им рис с бамбуковыми ростками. Однажды бедная старушка заболела, и ее сын решил отправиться к далекому горячему источнику за водой, которая могла бы помочь матери. Путь был долгим, и когда юноша почти вернулся домой, он споткнулся, выпустил ведра, что нес с собой, и остался с пустыми руками. Он был в отчаянии и вдруг заметил, что под его ногами бьет новый источник. Старушка искупалась в его водах, и произошло чудо – она вылечилась. Прожила еще сто лет и каждый день благодарила добрых духов-воронов, что помогли ее сыну. Каждый день она готовила для них рис с бамбуковыми ростками, пока не умерла. Потом готовить стала ее дочь, а после нее – ее дочь. Они оставляли рис на пеньке в лесу, и наутро миска всегда была пуста…
Пока она говорила, я поела, а затем переместилась в одеяла. Не помню, когда уснула.
Снился Син, что плескался со мной в водопаде.
– Вода – как время, – сказал он, обнимая меня, – она всегда движется вперед, невзирая на все препятствия. Ты – вода, Соль.
Джуро приходил снова и снова. Вел меня на поле гортензий, учил танцевать с мечом. Каори показывала мне следы и учила подкрадываться к зайцам.
Но что-то было не так.
– Пойдем, – тихо позвал он меня в очередной раз.
Зная, что это случится, я встала заранее. Хоны уже не было в доме. Я была одета, пила чай и встретила лиса хмурым взглядом. Джуро явно этого не ожидал и вздрогнул.
– Садись. – Попросила я его важным тоном. Джуро сел. – А теперь объясни, что ты хочешь сделать? Что это за игры разума?
– О чем ты?
– Ты постоянно смотришь на меня так… И будишь каждое утро. Но не даешь мне ничего полезного! Я до сих пор не знаю, зачем…
Я запнулась. Действительно, зачем я осталась?
Джуро по-собачьи склонил голову к плечу.
– Тебе нужно закалить волю.
– Мою волю достаточно закалила жизнь, – процедила я, – ты удивишься.
Сидя напротив, скрестив ноги, лис потянулся вперед и уперся руками в паре сантиметров от моих ног. Его лицо было близко. Его ноздри вздрогнули, и я снова почувствовала этот запах… Запах спящего леса, корицы и древесного масла, паучьих лилий, водопадов, лисьей шерсти, опадающей листвы.
Я отодвинулась, но это мало помогло.
– Ты пахнешь знакомо. Это морочит мне голову, – признался он, нахмурившись. Полагаю, именно так работали «Слезы оборотня», даже на такого могущественного ханъё, как Джуро. – Я ничего о тебе не знаю. Расскажи.
Я дернула плечом. О нем я тоже ничего не знала, но его почему-то это не смущало.
Рассказывать я ничего не собиралась. Поэтому просто отставила в сторону пиалу с недопитым чаем и вздохнула.
– Просто научи меня защищаться.
– Зачем?
– Чтобы меня не убили.
– Нет.
Он качнул головой – по-прежнему слишком близко. Если я лишь немного подамся вперед, мы соприкоснемся носами…
– Что нет?
– Ты врешь мне.
Меня будто кинули в тот самый ледяной водопад.
Учуял? Догадался? Узнал? Что мне делать?
Он убьет меня?
– Ты сама хочешь кого-то убить, – дополнил Джуро. – Я вижу это в твоих глазах. Я уже видел такое. Такая же тьма, как у Аки. Тебе сделали больно.
Губы онемели. Я промямлила, не чувствуя их:
– И что с того? Что, если да?
Джуро помолчал, раздумывая, и неожиданно осторожно коснулся моего подбородка. Я горделиво вскинула голову и вдруг поняла, что не боюсь его рук. Это было странно.
Пальцы у него были очень горячие.
Мы смотрели друг другу в глаза, я – сжав губы, чувствуя, как у меня дрожат зрачки. Он – спокойно, из-под темных ресниц. Было так тихо, что я слышала шелест травинок о деревянные стены дома. Смешанные эмоции колыхались внутри, как плотный туман – страх, сомнение, но и что-то еще, что я едва могла осознать. Я была поймана его взглядом, словно волшебными силками, из которых мне не хотелось выбираться.
– Ты убьешь меня? – прошептала я.
Джуро улыбнулся.
– Нет. Я пришел сюда, не чтобы убивать. Я пришел, чтобы помочь тебе обрести себя.
Я не ожидала услышать его шепот, тихий и мрачный:
– Не прячь. Злость – это часть тебя. И это хорошо, если не дашь ей себя разрушить. Праведный гнев горит ярко, он не даст тьме завладеть тобой. Он сильнее страха.
«Правильные слова. Мне он нравится!»
Я помолчала и кивнула. Звучало и вправду хорошо. Звучало так, как надо.
Первая кровь въедается в душу, пьянит разум
Как всегда, на вершине завывал и шумел в листве ветер. Сегодня он был на порядок сырее и холоднее. Вокруг стояли клены, каштаны и ясени. Землю укрывал плотный полог опавшей листвы. И почему в столице, как начнется листопад, все подметают улицы, начинают убирать саму траву? Так же красиво…
Кошка была тут как тут – дожидалась меня, заложив руки за поясницу и подергивая поднятым хвостом: светлая фигура на фоне укутанных грозовыми облаками гор. Кажется, она наблюдала за птицами, но при моем приближении повернула полукруглое ушко. Услышала.
Снова не удалось. Я ругнулась и перестала красться. Кажется, чтобы подобраться тайком к ханъё, ей нужно научиться становиться невидимой и ходить не касаясь земли. Тем более – шуршащих листьев.
– Выискиваешь закуску? – спросила я.
– Нет, просто наблюдаю. Важный навык для следопыта! Вон, посмотри.
Я все еще не могла привыкнуть, как Каори меня без спроса часто и нагло трогала. Кажется, есть такой тип людей – те, которые любят объятия, трогают других за руки и не могут справиться с желанием начать перебирать чужие волосы, если случай располагает. Вот и сейчас ханъё взяла меня за плечи и подтащила к себе.
– Длиннохвостая синица. Беленькая такая. Милашка, правда?
Птичка и правда была очень хорошенькой, похожей на цветок хлопкового дерева, с блестящими бусинками глаз и крохотным клювом. Хвост – долгий мазок тушью. В ярко-желтой и насыщенно-красной листве клена синица казалась заблудившимся в ветвях призраком, что светится изнутри.
– Обычно они прилетают на юг ближе к зиме. Думаю, скоро похолодает, – нравоучительным тоном заметила Каори.
Когда синица вспорхнула, она взяла прислоненные к клену луки и перебросила их мне.
– Мы идем на охоту!
– На охоту?
– Да. Надо же когда-то
