некий художественный фильм, похоже — довоенный и до синих соплей оптимистичный вроде «Волга-Волга» или «Весёлые ребята».
— К вам зайца привели! — жизнерадостно презентовал меня патрульный. — Намерен отдыхать без путёвки.
— Раз так, пусть отдыхает. Зачислить к боксёрам или борцам?
— Ни к тем, ни к другим, учитель. У меня послезавтра четвертьфинал на республике. А выжался досуха. Меня любой хулиган обидит.
Дождавшись, когда сопровождающий оставил нас двоих, кореец встал и обнял меня за плечи.
— Прав был Коган. Нужно и общую технику боя знать. Пропал без секретного оружия, и лапки кверху?
— Не совсем. Без всякого Ци отправил соперника в нокаут в восьмушке. Но едва-едва. Мог и продуть.
— Поражения тоже идут на пользу. Заставляют оглянуться на пройденный путь, взвесить ошибки.
— Если останется чем взвешивать. В боксе поражение — это отбитые мозги.
— Хоть не мошонка. Помнишь, как в Москве отличился? Ладно, дело прошлое. Присаживайся. Я сейчас кого-нибудь в столовку пошлю. Закрыта давно, но чай организуют.
— Спасибо, перекусил по пути. Я не за этим ехал…
— Понимаю, — кивнул азиат. — Зарядим твои батарейки. Но вижу проблему. Ты не научился чувствовать, сколько энергии осталось у дракона. И за сутки её не решим. Хочешь — приезжай и перед полуфиналом.
— Запросто!
— Эта ваша беда, боксёров. Частые и многочисленные бои выматывают. Смотрю телевизор — парень на чемпионате Союза махался как зверь, к финалу сник и выиграл только потому, что и противник такой же замудоханный. Оттуда сразу на матч СССР-США или чемпионат Европы, там слился. Невозможно же выводить на пик формы в начале года и поддерживать на пике до осени! В Госкомспорте звери какие-то.
— Профи на Западе дерутся два-три раза в год.
— Да, Валерик, но только профи высочайшего класса. Середнячки выходят раз в месяц, не реже.
— Но и не через день на ремень.
— А ты представь, там едва ли половина боёв заканчивается нокаутом. Неделю или две ждёшь, пока звон в башке пропадёт, картинка двоиться перестанет. Снова тренировки и снова на ринг, где тебя ушатает свежий цветной, у тех здоровья вагон, не выколотишь.
Я, сидящий на соседней койке, аж повалился на деревянную стенку.
— Папа Ким! Вы всерьёз думаете, планирую просить политическое убежище и начать профессиональную карьеру в США? Да негры из меня живую отбивную сделают!
— Если прямо сейчас — без вариантов. Но ты прогрессируешь, сынок. Скорость и реакция отменные. Ци даёт огромное преимущество. Надо только повзрослеть, набраться опыта в СССР. Ты избиваешь новичков и кажешься себе непобедимым монстром. Встретишься с мастерами, иначе запоёшь.
— А потом линять за рубеж… «Хвост огромный в кабинет из людей, пожалуй, ста, Мишке там сказали 'нет», ну а мне — «пожалуйста», как поёт Владимир Семёнович. Только никакого «пожалуйста» не услышу. Остаётся невозвращенчество, бросить дома всё, включая родителей, хоть те давно мне плешь проели на тему «никакого бокса»… Ким, я не готов.
— А никто и не агитирует, — он с ходу включил заднюю передачу. — Но мало ли что изменится. Вдруг Госкомспорту велят зарабатывать больше валюты и продавать боксёров зарубежным промоутерам. Ты — неплохой товар, не обижайся.
— А сам с тех миллионов за продажу получу двести рублей премии и бесплатную путёвку в Пицунду. Зато мир посмотрю. Нашим согражданам и это не светит.
— Не светит, — согласился Ким. — Меня только в Польшу и ГДР выпускали на борцовские соревнования народной милиции. Когда самбисты отправлялись в ФРГ на турнир по дзю-до, меня прокинули. Думаю, в этом отношении кореец хуже еврея. А Когану расскажи анекдот, ему понравится.
— Весь внимание.
— Летит самолёт «Аэрофлота» с советской группой в Париж. Дамочка спрашивает у переводчика: как будет по-французски «сколько стоит чашечка кофе», вторая: «как пройти к Эйфелевой башне». И тут старый еврей: «как спросить, где можно получить политическое убежище?» На него накидывается мужчина в штатском, но еврей заявляет, что никакого политического убежища ему не нужно, просто таким ненавязчивым образом хотел выяснить, кто отвечает за безопасность тургруппы.
Я не остался в долгу, рассказал хохму про маузер Дзержинского, после чего отставили пустяки в сторону, оба уселись в позу лотоса и принялись медитировать. Дракончик потеплел и, наверно, был вполне доволен.
Возвращаясь в Минск, думал о том, что зависимость от Кима, до этого года условная, многократно усилилась. Азиат — моё единственное эффективное зарядное устройство. При частых поединках против опытных соперников без него как без Яшки. Без главного тайного козыря в рукаве.
Глава 12
12
Этот странный взрослый мир
Осенью, вернувшись в Минск после зональных соревнований в Риге на Кубок Прибалтики с участием команд «Динамо» и вооружённых сил, я напоролся на очередную попытку взрослого поколения семьи Матюшевичей провести среди меня воспитательную работу. В школе как раз закончилась первая четверть и настали каникулы, отец и мать тела повели меня на демонстрацию седьмого ноября. Этот день пышно праздновался в СССР, называемый годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции, все слова с большой буквы, а можно и полностью капслоком — для подчёркивания важности момента и события.
Я не сопротивлялся, самостоятельности существует разумный предел. Встал рано, нацепил школьный костюмчик с комсомольским значком, поверх него — куртку, ибо товарищ Ленин бездарно провалил лично им организованную первую попытку госпереворота в июле семнадцатого, большевики победили лишь со второй попытки, подготовленной Троцким, отчего массовые шествия перенеслись с солнечного лета на холодную пору года.
Евгений готовился по-своему, наполняя коньяком две плоские бутылочки. Одну, как правило, обнаруживала и подвергала конфискации ма, прекращая на том поиски и не изымая вторую, потребляемую втихую «для сугреву» под красными знамёнами и портретами Ильича.
Автобусы не доезжали до центра, от Юбилейной площади и до главного корпуса БГУ мы шлёпали пешком, там собирались университетские колонны, включая отдельную группу преподавателей и аспирантов общевузовских кафедр. Ма вышагивала бодрячком в высоких югославских сапожках на высоком каблуке, начёсанные волосы под косынкой возвышались над шляпой супруга. Евгений, никак не смотревшийся иллюстрацией к спортивной статье в «Физкультурнике Белоруссии», ещё до выдвижения на общее шествие уставал и присаживался, едва завидев скамейку. Пока ма перекидывалась свежими сплетнями с политэкономистами, к Евгению подсаживались аспирантки, а также старшекурсницы, желающие аспирантками стать.
Я подмигнул Вале, застуканной летом у нас в квартире, сам удивился, до чего некрасивые дамочки намереваются двигать вдаль, вширь и вглубь научный коммунизм, а также иные идеологически выверенные