Стоило мне сжать ладонь Коновницына, как разноцветные потоки тут же устремились в мою сторону. Я и моргнуть не успел, как астральная техника боярина оплела меня целиком, полностью обездвижив и парализовав.
В таком положении я отчетливо ощутил, как мое физическое тело начало, кусочек за кусочком, перемещаться в тонкий мир.
— Техника телепортации моей сестры была куда комфортнее, — укоризненно бросил я вслух, когда вспомнил как Евгения Жукова играюче переносилась за считанные доли секунды.
— Я намеренно дал вам время подумать, — безразлично отозвался Коновницын.
— Вам? — спохватился я, но было уже поздно.
В одночасье мир вокруг померк.
Глава 28
Я открыл глаза секундой спустя и ощутил резкий приступ тошноты. Голова гудела словно мне заехали в затылок кувалдой, в горле пересохло, в ушах звенело. С легкое дезориентацией удалось справиться за половину секунды.
Сразу после этого я осмотрелся и понял, что мы находимся на заднем сидении несущегося по трассе лимузине. Не ощутив угрозы и признаков ловушки, я позволил себе откинуться на мягкое кожаное сидение и немного расслабиться.
— Аккуратность не твой аспект, да? — укоризненно бросил я в сторону сидящего напротив меня Коновницына.
Боярин как ни в чем не бывало потягивал сигару, задумчиво пялясь в окно. Техника переноса Коновницына далеко не самое приятное, что я испытывал, но бессмертному чудовищу стоит отдать должное. Эффективность невероятная.
Я бросил взгляд на часы, чтобы подтвердить свою догадку и убедился, что с момента нахождения на крыльце додзе не прошло и минуты. При этом Коновницын умудрился перенести нас ровно внутрь лимузина, который на полном ходу въезжал в черту города Москва.
Если бы я испытывал к боярину хоть каплю симпатии, то взял бы свои слова назад. Мгновенная телепортация трех живых физических тел внутрь движущегося объекта с точностью до сантиметра и без видимых последствий на расстояние семь сотен километров поистине впечатляет.
— Борис явно схалтурил, обучая тебя манерам, — не поворачивая головы меланхолично отозвался боярин.
— Будто они ему самому известны, — усмехнулся я и покосился на бессознательно привалившуюся на мое плечо Катю Богданову, — зачем ты ее взял?
— Это было ее собственное решение, — легко парировал Коновницын.
— Если с Катей что-то случится…
— То что? — резко перебил мой порыв Коновницын и перевел на меня свой любопытный взгляд.
Самодовольная и излучающая непоколебимую уверенность в своей силе боярская рожа с каждым днем начинала раздражать меня все больше. Тише, Марк. Завелся от одной только мысли о том, что только-только обретенная розовая ведьма оказалась в опасности. С каких пор меня вообще это волнует?
Нет, дело вовсе не в этом, а в чувстве контроля, которое я утратил из-за боярина передо мной. Надо поменьше думать, а то глядишь разовьется комплекс неполноценности из-за этого чудовища. Я точно найду способ убить этого самодовольного ублюдка.
— Сожгу все запасы цилиндров на планете, — абсолютно серьезно заявил я.
Внешне Коновницын никак не отреагировал. Его покрытое небольшими морщинами лицо не дрогнуло ни единым мускулом, а потоки не изменились ни на йоту.
Однако во взгляде боярина мелькнуло нечто новое. То, чего я в нем до этого еще ни разу не видел. Неужели даже он способен испытывать радость?
— Это не радость, а ностальгия, — считав мои мысли по выражению лица, отмахнулся Коновницын.
— С чего это вдруг?
— Борис Жуков сказал тоже самое, — на миг, неожиданно тепло улыбнувшись, сказал боярин, — вы очень похожи.
— Поэтому ты веришь, что я помогу тебе стать Абсолютом?
— Нет, дело в тебе самом. Вера — это удел слабых, Марк, — спокойно ответил боярин, — я же работаю с фактами.
— Фактами, да, — покачал я головой и припомнил причину, которую озвучил Коновницын в прошлый раз, — как тот, что моя одержимая тяга раскрыть секреты моего деда не сработает без наличия связи с ним?
— У вас есть связь, — вскинув бровь от удивления выдал Коновницын и подозрительно сощурился.
— С миром мертвых?
— Борис Жуков жив, пока что, — легко и абсолютно уверенно заявил Коновницын.
На миг я даже растерялся и не знал, что сказать, но быстро взял себя в руки.
— Откуда ты можешь это знать?
— Месяц назад я обещал тебе шанс воскресить Бориса Жукова, забыл?
— Это было давно, с тех пор мне ни разу не удалось установить контакт с Аномалией, ты опоздал. Или ты хочешь сказать, что нашел способ?
— Не нашел, — не стал врать боярин, но взгляда не отвел и продолжил, — говорю тебе как есть, Марк, я действительно не знаю почему Аномалия больше не реагирует на тебя, однако ты должен знать, что твоя связь с тонким миром за этот месяц только увеличилась. Более того, связующая нить от твоего астрального тела уходит так глубоко в тонкий мир, что даже мне не под силу отследить ее источник. Это может быть твой прошлый мир или Борис Жуков.
— А может и не быть, — продолжал упрямиться я.
Что бы ни говорил Коновницын, это просто слова. Я же привык доверять свои инстинктам и чутью. И оно подсказывало мне, что все кончено. Даже амулет матери на моей шее перестал отзываться, чтобы я ни делал. Артефакт больше не излучает ничего, словно это обычная побрякушка.
— Твой мир еще цел, — безапелляционно с нотками стали в голосе опять заявил Коновницын и смерил меня жестким взглядом, — тебе так сложно поверить мне на слово?
— Самому эгоистичному существу на планете? Пожалуй, да, сложно, — пожал я плечами.
На самом деле, небольшая часть меня до сих пор уверена, что мой прошлый мир еще цел, в той или иной степени. А первое же слово Коновницына заставило меня поверить в это еще больше.
Однако я продолжал старательно разыгрывать дурачка и провоцировать боярина на эмоции. Хоть этот ублюдок и заявляет, что ничего не чувствует, это ложь. Да, за восемь сотен лет жизни его чувства атрофировались, состарились и сдохли, но маленькие искорки остались даже в такой жестокой и черствой душе как у Коновницына.
И к ним я и оперировал, пытаясь выудить то, что боярин отчаянно не хотел мне говорить.
Тот факт, что Коновницын что-то скрывает от меня, я понял достаточно четко в самые первые минуты нашего разговора еще на крыльце. И я не успокоюсь, пока не узнаю, что это.
Боярин смерил меня в разы более глубоким, чем до этого взглядом, устало почесал подбородок и сделал настолько тяжелый вздох, что защитные конструкты лимузина жалобно заскрипели.
— Ты ведь осознаешь, что я прекрасно знаю, что ты делаешь? — испытующе спросил Коновницын.
