за щеки, когда кто-то облизнулся и сказал, что ему по вкусу такие буйные барышни. Это все произошло, когда я спустилась на первый этаж в зал. Сзади шел Артур и довольно улыбался, будто это был самый счастливый день в его жизни. И ведь додумался он выйти через парадный вход, а не через тайную дверь! Хотел, чтобы мы прошли через весь постоялый двор! Покрасовались!
— Счастьем нужно со всеми делиться, — тихонько прошептал мне Артур, наклоняясь к уху.
Толпа взорвалась аплодисментами, наверное, со стороны мы предстали, как сладкая парочка. Вот здорово! Так значит, мистер ледышка, нет, мистер заноза, считает, что поставил меня на место? Не с той связался! Пока я точно не знаю, кто он на самом деле, можно поиздеваться безнаказанно. Мне терять нечего…
И тут я сделала то, что Артур не мог ожидать, — начала улыбаться, пожимать вампирам руки, раздавать автографы, подписывая газеты с кричащими заголовками, посылать воздушные поцелуи и показывать сердечко. А потом резко развернулась и обхватила Артура за руку, прижалась щекой к рукаву и начала вздыхать. Улыбка с его лица довольно быстро сползла. Как только мы вышли на улицу, он попытался оторвать меня от себя, но я вцепилась мертвой хваткой и все время лепетала:
— Милый, я так тебя люблю! Свет жизни моей! Как я раньше не понимала, что в таком сильном теле живет тонкая и ранимая душа! Ах, ты так нежен и ласков…
Естественно, это все слышали, в том числе и солдаты Артура. Они уже давно перестали понимать, что творится между нами. Наверное, ледышка им что-то наплел, но теперь сведения утратили свою актуальность.
— Хватит, Айла, что ты творишь?! — со злобой в голосе спросил Артур. — Прекрати немедленно.
— Не я это начала! — прошептала я с не меньшим раздражением, а потом достала из потайного кармана розовый блестящий платок и начала смахивать с щек Артура несуществующие слезинки. — Ах, милый, ты так растрогался! Не нужно плакать, мы еще вернемся! Такой чувствительный!
— Да, да, приезжайте! — послышалось сбоку.
— На медовый месяц!
— Ах, милый, они меня смущают! — хихикнула я.
— Неужели? Разве тебя можно смутить?
И меня грубо впихнули в карету и закрыли дверь на замок. И что это? Я не поеду взаперти к колдунам! Там же не так опасно, как у русалок и вампиров! Нет! Через минуту мне на колени кинули пушистика и вновь захлопнули дверь. Что за бесцеремонное обращение! Артур ехал неподалеку с Ториэлем и ругался на всех, чтобы ему ни сказали.
Через пару часов спокойного и ничем непримечательного путешествия я попросила выпустить меня из кареты и позволить путешествовать на коне. Понимаю, неосторожно, самонадеянно и опасно, но ведь многих миледи учили ездить в седле! Чем я хуже?! В четырех стенах скучно, мягкая часть тела уже устала сидеть на этих подушках, а глаза не хотели видеть монотонный пейзаж. Где ветер в волосах, где сердцебиение от скорости, где меч, который должен быть в руке… Меч, конечно, лишнее в данной ситуации. К тому же я дала одному очень важному человеку, то есть себе, слово, что Артуру придется тяжко.
— Борис, просыпайся, — решительно сказала я пушистику. — Дело есть.
— Какое на этот раз? Может, пора начать слушаться тех парней с мечами в руках?
— Эй, ты же хотел приключений, не ной.
Борис потянулся, посмотрел мне в глаза и, поняв, что доказывать что-то бесполезно, сказал:
— Что на этот раз? К кому собралась?
— К ним, — и показала пальцем на солдат, ехавших рядом.
— Уверена? К ним? Ни духов вызывать, ни в тюрьму, ни в кабак? — подкалывал меня кот. — А я тебе, как могу помочь? Когтем дверь открыть? Это я могу. А ты меня тоже выпустишь? Лапки размять хочу.
Я победоносно улыбнулась, пушистик быстро входил во вкус.
— Итак, Борис, мы не будем устраивать побег…
— Артур, может привал сделать? Пусть девчонка погуляет, — послышался голос Нэдина с улицы. — Она головой не ударялась?
— Сам не видел, но думаю, что билась, причем неоднократно, — язвительно, как всегда, ответил Артур. Зараза. Как будто, он уравновешенный и нормальный человек.
— На привал времени нет, мы и так отстаем, — ответил Ториэль. — С каких пор ты сам предлагаешь отдохнуть?
— В нашем обществе едет миледи, дорога утомляет ее… Вон уже с котом начала разговаривать, — произнес Нэдин.
— Не беспокойся, она, как только купила и притащила животное, начала беседовать с ним. Я уже смирился, — ответил Артур.
Вот же! Что за человек! Благодаря его усилиям, все принимают меня за сумасшедшую девицу. Если бы только это! За неуравновешенную, легкодоступную миледи, у которой с головой не все в порядке! Замечательно, Артур!
— Никакого побега, — повторила я. — Мы будем благоразумными и послушными. Как у тебя с литературой начала времен? Что-нибудь народное и душевное есть в запасе?
— Не понимаю, что ты хочешь сделать, но, кажется, это не скажется на моей шкурке, — кот довольно мяукнул. — Что интересует? Рассказы, сказки, легенды?
— Песни, причем очень душевные. Про девицу, которая ждет суженого или про подвиг героя, спасшего возлюбленную! А лучше про принцессу, которая однажды полюбила…
— А, тебе такого типа нужны песни! Сейчас вспомню что-нибудь, а ты еще повздыхай между куплетами и повсхлипывай! — котик разошелся также быстро, как я.
Следующие два часа мое лицо, торчащее из окна, созерцали все солдаты, включая Артура. Причем, когда он пытался объехать карету и встать со стороны, где меня не было, я быстро перебиралась к другому окну. Отряд у нас маленький, особо деться никуда! Все бы ничего, но ведь я не просто жадно всматривалась в лица воинов и вздыхала, а пела. Пела очень пронзительно, громко, срываясь на крик, вкладывая всю свою душу. Умирающие чайки не вызывали столько сочувствия, как мой чудный вокал! Артура, да и не только его, нервировали не столько простые наивные слова песен, сколько мой скрипящий голос, будто песок по стеклу растирали, а рядом какую-то утку ощипывали… живую. Ледышка быстро растаял от подобного наплыва чувств и сверкал глазами, но пока не высказывался. Остальные мужчины отъезжали подальше, якобы предоставляя возможность двум влюбленным побыть наедине.
Ага, бегите, голубчики, все равно услышите мое волшебное пение! Чем дальше они отъезжали, тем громче я кричала и хлюпала носом, а это в свою очередь причиняло много неудобств Артуру. Надо сказать, что он страдал больше всех, потому что находился в центре событий. Я заканчивала петь песню, на несколько секунд исчезала, чтобы взять слова нового шедевра у Бориса, который умудрялся как-то писать пером, зажав его в лапках. Вот уж не думала, что коты умеют писать!
