ночью. Кто бы ни сделал это дерьмо, он знал, что я здесь, и ждал, пока я уйду.
Данте, похоже, задумался, когда в склад ворвался Маркус, ломая пальцы, и ярость на его лице совпала с моей.
— Что, черт возьми, здесь произошло?
— Что, черт возьми, по-твоему, произошло? — Данте огрызается. — Рождественская вечеринка?
Маркус оглядывается по сторонам, не закрывая нос, и кажется, что запах его ничуть не трогает.
— Это русские ублюдки.
— Нельзя быть слишком уверенными, что это сделали русские, — говорю я. Кирилл, конечно, гребаный неудачник, но он не настолько глуп, чтобы начать открытое нападение на меня, как в этот раз.
— Тогда кто? — Фыркает Маркус. — Ирландская мафия? Каморристы?
Мои глаза встречаются с его глазами, когда он говорит: "Каморристы".
Маркус качает головой.
— Нет брат. Каморристы — ссыкуны, они бы не стали так на тебя нападать. Эти ублюдки намочили бы штаны, если бы ты на них посмотрел.
— Именно поэтому я их и подозреваю. — Русские не стали бы рисковать моим гневом и человеческими жертвами. К тому же Кирилл — гордый человек. Дрянь, но, тем не менее, гордая старая свинья. Если бы он сделал что-то подобное, он бы хотел, чтобы я знал, что это был он.
Я втягиваю дым.
— Есть новости от Алексея?
— Нет, — отвечает Данте. — Он старается избегать нашей территории.
— Избегание наших территорий не принесет ему ничего хорошего. Я дал ему достаточно времени, чтобы принять решение. Если он не принял решение, это его вина. — Хватит с меня терпения. Я слишком чертовски зол, чтобы быть милосердным.
— Скажи слово, и я убью его, брат, — говорит Маркус.
— В этом нет необходимости. — По крайней мере, пока. Я делаю последнюю затяжку, бросаю сигарету на пол и наблюдаю, как она медленно пачкается кровью. Я наступаю на нее своей кожаной туфлей Tom Ford.
— Что же мне делать?
— Найди его и приведи ко мне сегодня вечером. — Я засовываю руки в карманы, тяжело дыша, стараясь не выдать своего гнева. — Разберитесь с этим беспорядком и убедитесь, что об их семьях позаботились.
* * *
— Я слышал о нападении на ваш склад, — говорит Алексей. Он изменился по сравнению с тем, когда я видел его в последний раз.
Слишком изменился, чтобы мне нравиться.
На нем черный костюм, сшитый на заказ, одна нога скрещена на другой, на губах высокомерная ухмылка, и он потягивает мой дорогой виски. За ним стоят десять человек, все десять выглядят свирепо и готовы отдать за него жизнь.
У меня возникает искушение направить на него свой пистолет, чтобы убедиться, что они это сделают.
Прошел месяц с тех пор, как он шнырял по моей территории. Тридцать гребаных дней прошло с тех пор, как мои люди схватили его и привели ко мне, как гребаное ничтожество, связанное веревкой.
Однако он уже не похож на того парня, каким был в ту ночь. Его аура стала темнее, а его присутствие вызывает уважение. Мне не нравится этот парень, но я должен сказать, что горжусь им. Во всяком случае, я думаю, что он станет чертовски хорошим союзником. Это, конечно, только в том случае, если он не имеет никакого отношения к нападению на склад. Если же он причастен, то сегодня я приготовлю из него пищу для червей.
Я откидываюсь на спинку стула, и на моих губах появляется мрачная улыбка. Мы находимся в офисе одного из моих клубов, вдали от грохочущей музыки и неоновых огней, которые я ненавижу. Только поэтому я и могу улыбаться.
Эти мерцающие огни доводят меня до грани безумия, когда я нахожусь рядом с ними.
— Я чувствую сочувствие в твоем голосе?
— Скорее соболезнование. Простите меня, мистер Романо, но моя жизнь была сущим адом. К сожалению, у меня больше нет сочувствия. — В его голосе чувствуется русский акцент. Я его ненавижу.
— Осторожнее, Алексей. Ты еще не король.
— Но и не нищий. Пока что я хочу считать себя королем без трона. — Он делает еще один глоток своего напитка. — Чем я обязан этому приглашению?
— Полагаю, ты уже знаешь. Я не могу больше ждать твоего ответа.
— Боюсь, у меня пока нет ответа на ваше предложение.
Я смотрю на него с минуту. Этот маленький засранец каким-то образом умеет действовать мне на нервы.
— Я понимаю, — говорю я ему. — Думаю, ты также понимаешь, почему я не могу позволить тебе уйти отсюда живым.
Он замирает на своем месте, в его глазах мелькает гнев и что-то, что я не могу определить. Затем из его губ вырывается смех, сгущая воздух. Чертов психопат.
— У тебя нет чувства юмора, брат. Расслабься, я просто пошутил, — сардонически говорит он. — Ты не можешь быть уверен, что мой отец имеет отношение к нападению на твой склад.
— Я знаю. Я не буду нападать, пока не буду уверен, но я не хочу ждать до тех пор.
Алексей откинулся в кресле, изучая меня своими острыми, расчетливыми глазами.
— Итак, Доминик, скажи мне, какой у тебя теперь план?
Я скрестил пальцы перед собой, не сводя с него взгляда.
— Во-первых, мне нужно знать, причастен ли ты к нападению на мой склад. Будь честен со мной, Алексей.
Он встречает мой взгляд прямо, его ухмылка исчезает, превращаясь в более серьезное выражение.
— Я не трогал твой склад, Доминик. Я обижен на своего старика, а не на тебя.
В его словах звучит убежденность, но в нашем мире искренность может быть фасадом. Приходится поверить ему на слово, по крайней мере пока.
— Хорошо, — говорю я, осторожно принимая его ответ. — Но, если я узнаю обратное, этот союз рассыплется быстрее карточного домика.
Алексей кивает, выражение его лица мрачно.
— Я понимаю, о чем идет речь, Доминик.
— Итак, что касается пропавшего груза, — продолжаю я, переводя разговор в деловое русло. — Мне нужно, чтобы ты нашел его и вернул мне. Он стоит сто миллионов, и его потеря может иметь далеко идущие последствия.
Алексей наклоняется вперед, его глаза сосредоточенно сужаются.
— Я сделаю все возможное, чтобы разыскать его. Мои связи должны помочь. Но не жди, что я сделаю это по доброте душевной, Доминик.
Я тихонько хихикаю.
— Меньшего я и не ожидал. Ты, конечно, получишь свою долю. Но помни, у нас есть договоренность. Ты не будешь вмешиваться в мои операции, а я не буду вмешиваться в твои.
— Убрать моего отца — это моя война, а не твоя, Доминик. Я не слабак, который прячется в углу, пока настоящие мужчины сражаются.
Я откинулся на спинку кресла.
— У твоего отца много союзников. Многие не будут
