состояние впадает, вообще ничего не видит и не понимает.
— Взяли, чтобы вы его в тюрьму не упрятали, как собирались, — ответил на претензию Министр обороны СССР.
— Да о чём Вы говорите? Никогда я не предлагал Васина сажать. Я предлагал его припугнуть! Постращать, чтобы он пришёл в себя, и перестал заниматься глупостями и дискредитацией нашей советской власти. А ведь именно этим он в последнем своём клипе и занимался — панк проклятый.
— Во! Опять! Опять ты, Михал Андреич, статейку шьёшь. В который раз собираешься антисоветскую пропаганду ему пришить.
— Если вы не заметили, то она у него на лбу написана, — устало произнёс Суслов. — А вообще, я устал уже один с ним бороться. Хотите его вернуть? Прекрасно, возвращайте. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал. Васин — это, как болезнь — вирус, который неумолимо распространяется по всей стране.
— Васин не вирус, а добытчик!
— И вы тоже про деньги⁈
— А про что ещё⁈ Американцы ставят военные базы по всему миру! Западный военный блок НАТО постоянно наращивает свой огневой потенциал! А мы, что, сидеть будем? Нам нужно срочно увеличить военный бюджет! — произнёс Дмитрий Фёдорович, а затем, вспомнив про элементы гибридной войны, которые разрабатывает Генштаб, сразу же добавил: — А также построить десяток заводов по производству джинсовой одежды, кроссовок, сапог «дутиков» и двадцати видов жвачки.
Председатель Совета министров СССР согласно кивнул, давая понять, что эту информацию он помнит.
— Мы получили Ваше предложение и сейчас готовятся экономические расчёты. Думаю, что через месяц мы уже будем знать, какая сумма нам потребуется на эти предприятия.
— Вот, Михал Андреич, — обращаясь к Суслову, Устинов кивнул на Косыгина, — Вы же видите, и тут деньги и там деньги. Что тут сделаешь, раз мировая экономика на них построена? Так что пока коммунизма у нас не будет, и нужны будут эти самые деньги. И чем больше их будет в нашем распоряжении, тем сильнее будет наша армия, а значит и страна!
— А… — махнул рукой Секретарь ЦК, — делайте, что хотите. Я всё сказал.
— У кого еще, какие будут предложения? — решил подвести итог дискуссии Председатель Правительства. — Никто больше высказаться не хочет? Хорошо. Тогда давайте голосовать? Кто за то, чтобы вернуть Васина в Москву, восстановить в должностях, в комсомоле и дать ему зелёный свет на все его творческие изыскания?
* * *
Глава 28
Понаехавшие
Воинская часть
— В первую очередь, Саша, спасибо тебе за сына! Если бы не ты, то ещё неизвестно, чем бы там всё закончилось, — первым делом заявил, приехавший к нам в часть генерал-майор Петров со свитой, и, крепко пожав руку, обнял меня.
Вчера, когда после телефонного разговора, Кравцов пригласил нас в кабинет, то сразу же заявил, что нас ждут в Москве!
— Через два часа все необходимые бумаги будут доставлены в воинскую часть. И тебя комиссуют по состоянию здоровья.
— Это произвол! — тут же закричал я, глядя, как оживший командир нашей доблестной воинской части, к великому моему изумлению начинает отплясывать танец «яблочко».
— Не произвол, а необходимость! — отрезал Кравцов.
— Я не поеду! — не сдавался я.
— Поедешь!
— Нет!
— Да!
— Хрен им! Не поеду и точка!
— А я сказал: поедешь!!
— А я сказал: нихрена!!
Ну и началось… И как только меня не уговаривали, чем только не соблазняли… И на работу меня вернут. И разрешат мне снимать всё, что я захочу (естественно, в рамках приличия, если пропустит Главлит). И что мама с бабушкой меня ждут. И что ребята из «Импульса» очень просят меня вернуться. И тому подобная замануха.
Одним словом, и Кравцов и подпевавший ему Зайцев, ответственно заявляли, что наша страна ждёт новых творческих работ своего юного идола. Так что, давай, мол, собирайся.
На это я согласно кивал головой и категорически отказывался от поездки в Москву, аргументируя это тем, что, дескать, страна сказала, чтобы я пошёл в армию, и вот я тут.
Но мои сверхлогичные доводы не принимались к сведению, а мгновенно парировались новыми тезисами, мол, тогда страна тебе это приказала, а сейчас приказывает совсем другое!
На это я говорил, что, дескать, я не хочу возвращаться домой, ибо мне тут нравится.
Но на это мне отвечали, что часть, мол, действительно хорошая, но всё же погостил маленько, пора и честь знать.
Когда же я заикнулся, что уехать не могу, ведь скоро будет присяга, мне категорически заявили, что если надо, то присягу у меня примут не здесь, а там. И не полковник Зайцев, а кто-нибудь другой с более широкими лампасами и большим количеством звёзд на погонах.
На это я, естественно, собрался было возразить, но меня прервали самым бестактным образом.
— А вообще, Васин, оказывается, таким как ты присяга не положена!
— Это почему? — не понял я, посчитав себя обиженным и оскорблённым.
И не ошибся.
Меня действительно решили расстроить, бесцеремонно заявив:
— Ты, Васин, лунатик. А таким воинская служба противопоказана.
К унижению прибавилось ещё и поражение в правах.
Но я не собирался сдаваться.
— Говори, что хочешь, но знай. Я добровольно отсюда не уеду. А применишь силу — сбегу! Ты меня знаешь, я никогда не вру.
Кравцова моя категоричность, вероятно, очень достала и он, вновь попросив нас выйти, связался с Москвой.
Через полчаса переговоров, стало ясно, что попытка, вернуть меня взад в цивилизацию, пока откладывается.
— Завтра сюда прилетит генерал Петров. Вот с ним и разговаривай, — произнёс полковник, а затем добавил: — Ой, с огнём ты, Саша, играешь. Как бы, не обжечься.
Решение было принято, и я, устало поднявшись, отдал честь, и собрался было пойти на отдых в казарму. Но меня остановили.
— А вдруг ты сбежишь? Кого я генералу завтра предъявлю? — обосновывал свои действия Кравцов.
Командир части полностью разделял его мысли, а потому нам было выделено два отдельных помещения, в которых мы и должны были жить до приезда генерала.
Этими помещениями оказались два учебных класса второго этажа в учебном корпусе.
Полковник Зайцев отдал приказ и через тридцать минут солдаты принесли в эти классы кровати и комплекты постельного белья.
— Васин, дай слово, что не сбежишь, — в который уже раз попросил Кравцов, глядя, что я собираюсь идти в свои «апартаменты».
— Даю, — в который уже раз пообещал я и, пожелав спокойной ночи, ушёл отдыхать.
Нет, сбегать я никуда не собирался. Зачем? Что бы меня опять искали? Ни к чему мне это. Поискали один раз, и достаточно. Наоборот, хотел, чтобы завтрашний день наступил как можно скорее и я, наконец, сумел, в который уже раз, решить свою судьбу.
Ну, а утром естественно была тревога и аврал. Оно и понятно. В нашу воинскую часть нагрянул местный и московский генералитет.
И вот сейчас обнимаясь с генерал-майором Петровым и получая от него искренние благодарности за сына, я раздумывал, как сделать мне так, чтобы не возвратится в Москву, и при этом не обидеть генерала.
Одно дело спорить и прикалываться с Кравцовым — он уже давно мне был своим, а другое дело возражать всамделешнему генералу.
«А с другой стороны, почему я должен с ним миндальничать? Он, конечно, ко мне вроде бы неплохо относится, но защитить меня от решения ЦК он не смог и не сможет. Поэтому, надо принять за аксиому, что никто о моей судьбе, кроме меня самого, позаботиться, тоже не сможет, ибо недоброжелатели очень могущественны и с ними мало кто вообще справиться сможет. А значит, и сюсюкаться с генералом мне вовсе не нужно. Захочет вести нормальную беседу и вникать в проблемы — будем друзьями. А если нет, то и общаться не о чем», — принял для себя решение я.
Когда первые эмоции встречи утихли генерал-полковник, улыбнувшись, произнёс:
— Ну, ты, Саша, и устроил нам всем нелёгкую жизнь, со своей пропажей. Хорошо хоть теперь нашёлся.
— Вероятно, — улыбнулся я в ответ, прекрасно понимая, куда сейчас свернёт собеседник.
И, разумеется — не ошибся.
— Мне Кравцов доложил, что ты отказываешься возвращаться. Почему?
— Потому что меня призвали. А раз так, то буду служить.
— Но тебя призвали не здесь служить. Тут ты оказался по ошибке.
— Какая разница — где. Главное — призвали. Вот я и служу.
— Но служить можно по-разному. Почему отказываешься от службы в Москве?
— А что мне там делать? Ведь ясно же, что не для несения воинской службы вы меня туда тяните. Очевидно, что тем, кто меня в армию законопатил, требуется, чтобы я вновь
