Замолкла и залила горючими слезами мою ладонь.
— Успокоилась? — шёпотом спросил я. — Ну?
Марьяна один раз кивнула. А затем мелко-мелко затрясла головой, старательно доказывая, что всё услышала и поняла.
— Теперь поговорим.
Я достаточно быстро отошёл от девушки, схватил стул и поставил его рядом с ней. Она отшатнулась, видимо, решив, что этим стулом я сейчас и проломлю ей череп, но вполне быстро реабилитировалась. Захлопала глазами, пытаясь хотя бы криво, но улыбаться.
— Как тебе удалось увидеть всё это? — задал я первый вопрос. — Ты маг?
— Провидец, — коротко сообщила она охрипшим голосом.
— И много таких у вас?
Цыганка пожала плечами и тут же спросила сама:
— Сколько тебе лет на самом деле? Хотя… — она посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась. — Старый, матёрый, опытный… Чего ж сразу не задушил, а поговорить сел?
— Сам не знаю, — честно признался я. — Было бы это дома, я бы убил тебя и бетоном сверху залил, чтобы не вякала.
— А мёртвые вякают? — подняла она брови. — У вас там что, некромантия есть?
— Нет там ничего, — покачал головой. — По горячим следам можно убийцу найти. Не знаю, как у вас, а у нас даже упавший с головы волос — уже улика.
Её изумлённые глаза подсказали, что таких технологий у них ещё не появилось. Но, скорее всего, появятся, только явно не сейчас.
Тем не менее лицо Марьяны чуть изменилось. Несмотря на аккуратненькое колечко в носу и загар, она совсем не походила на цыганку. Только внешне, да и здесь…
Я придирчиво наклонил голову, рассматривая её корсет. А затем и ноги в самых обыкновенных армейских сапогах.
— Не упрела ещё? — бросил первое, что пришло на ум. — Ботинки-то весят будь здоров.
Глаза, полные мольбы, стали ключом к дальнейшему диалогу. Причём разговор теперь пошёл вполне спокойно.
Расшнуровал ботинки, стянул их с удивительно нежных, женственных ножек. Про себя приметил: в полях не живёт, за собой ухаживает. Аки принцесса. Но сама ею не является.
Правда, запашок от этих говнодавов был… закачаешься. Как говорится, цветы вянут, потенция на полшестого.
— Что-то на цыганку ты не похожа, — прищурился я. — Табора своего точно нет. Больше напоминаешь пирата, чем кого-то из представителя меньшинств с золотыми зубами.
Юмора моего она не поняла. Так что лёгкое оскорбление прошло через уши, не застревая в мозгу.
— Наёмница?
— Быстро ты понял, — кивнула она. — У меня от табора только фамилия да проблемы. Кто возьмёт на работу цыганку?
— Никто, — согласился я. — А почему от семьи отлучена? Почему не ходишь, не попрошайничаешь?
— Ты разницу между мной и другими видишь же? — она недовольно поджала губы. — По глазам вижу, что видишь. Дядя меня пинком под зад выпер из шатра, как только я ходить и мало-мальски разговаривать научилась.
— А дальше?
— А дальше воспитывал старик, который и приютил меня. Но… — тут пленница искренне всхлипнула, — ему переломали руки и обвинили в воровстве у своих! Опустили!
Я задержал дыхание и замер, хаотично соображая. Где-то я уже слышал подобное, причём не так давно, буквально пару дней назад… Но где?
— А как зовут твоего старика? — спросил я, когда всхлипы притихли.
— Кошечкин!
«Кошечкин… Кошечкин… Нет, таких мы не знаем, — моя соображалка работала на максимум. Но что-то не получалось. — Такой фамилии я не слышал».
— Не Вячеслав Васильевич, случаем? — уточнил я.
Болванчик в виде (НЕ)цыганки покорно закивал.
Так вот оно что. Мир-то, оказывается, тесен… Я теперь даже понимаю, почему она напала на Монеткина. Опыта только не хватило, да и мозгов. Хотя… Если вспомнить тех немытых гастарбайтеров, которых она приволокла на дело, они априори должны были сдохнуть.
— Ну, ты явно не с того ракурса начала, — заговорил я. — Славу подставили, причём крупно. Поэтому он и живёт в деревянной темнице, сопли жуёт да тараканов ловит.
— Откуда ты знаешь? — тут же оживилась Марьяна. — Мне Алик говорил, что его убили ещё неделю назад!
Алик… Опять в памяти промелькнуло что-то знакомое.
«Думай… Ювелир, думай…»
— Алик Пупкин, — начал я. — Кто-то из высшего общества? Парень, который пытается услужить Монеткину, я прав?
— Услужить? — Марьяна, кажется, не поняла, о чем я вообще говорю. — Сын графа он, Валерия Пупкина.
— Мне это ничего не говорит.
— Странно, а хотя… — она виновато улыбнулась и продолжила: — Сколько ты здесь живёшь? Год, два?
— Пять дней.
— И уже втёрся в доверие к Монеткину? — искренне удивилась она. — Вот это да… А чего это я удивляюсь! Шестьдесят шесть лет ты прожил, из них сорок три года делал…
— ОПГ, — перебил её я. — Вполне успешную и действующую до сих пор, даже без меня как лидера.
Она благоразумно промолчала. Скорее всего, даже ничего не поняла. Но смотреть на меня стала иначе. Не испепеляюще, а с каким-то уважением. Так-так, кажется, у нас появился рычаг…
Проще, скорее всего, было бы её убить. Но у меня рука не поднималась. Пока что.
— Что там про графа-то?
Марьяна уселась поудобнее, насколько ей позволяло её «положение», и начала рассказывать мне удивительную историю о том… Какой Монеткин нехороший человек, а граф — умница и красавец!
Доблестно защищая Кошечкина от цепких лап Монеткина, он получил тяжкие увечья и неделю провалялся в местном госпитале, зализывая раны. А все из-за того, что попытался спасти её старика.
Какой молодец, ты смотри…
— Стоп! — рыкнул я, когда бред начал зашкаливать. — Начнём с того, что твой старик жив и почти цел, а Алик — редкостный балабол.
Она выпучила глаза, сначала не поверив своим ушам.
— Более того, — продолжил я. — Именно из-за твоего рыцаря он и оказался в темнице. Славу Монеткин попросил вскрыть новый сейф. И…
— Врёшь! — выплюнула она. — Алик не мог так поступить!
О-о-о-о… Санта-Барбара. Понятно.
— Хочешь — верь, а хочешь — нет. Дело твоё, — пожал я плечами. — Но Монеткина не оказалось на месте, когда твой старик справился со своей работой. Чем и воспользовался Пупкин, вытащив из сейфа золотой слиток, мешочек с чем-то драгоценным и какую-то бумажку. Причём сама бумажка оказалась дороже всего остального.
— Быть не может… —
