в какие бы не ставили свои рамки, то, чего он может и хочет достичь нам не понять… Без веры. А с верой, нашей верой в него, он достигнет абсолютно всего. Верить, но не ожидать и не оценивать… "Я верю, что ты достигнешь всего, чего захочешь, но ничего не ожидаю от тебя и никак не оцениваю твои действия" — сказал я сам себе и улыбнулся.
Я продолжал внутренний диалог, сам себе объясняя основы веры и чувствуя, что я на правильном пути. Вера это отказ от ожиданий и оценивания. Но что же делал я? Тогда, в битве, я убил бога Джарена и бегал по воздуху на воздуховодах. Разве тогда я не считал себя всемогущим и разве тогда я не думал, что Мирааль мне в принципе и не нужен? Что я справился лучше него и даже не потребовалось призывать его на поле боя? Тогда мне казалось, что Мирааль конечно могущественен, но он бы не разрешил ситуацию лучше меня.
Да и командор Вириан. Он затмил собой многих, кого я знал прежде и знаю ныне. Уверенный, могущественный, он ведь одолел Мирааля, когда тот управлял моим телом? Выходит он намного могущественней.
Вот! Я чувствовал, что мыслю правильно. Я нашёл то, о чём говорил мне Марв. Я перестал верить в Мирааля, потому что мне казалось, что я вправе оценивать его. Серьёзно? Я? Обычный человек, недавно чистивший рыбу, а потом окунувшийся в чудеса. И я решил, что уже достаточно умён и мудр, чтобы оценивать богов, существующих триллионы лет?
Мне даже стало смешно.
"Осторожно, Реул. Не теряй веры в себя! Не осуждай и не оценивай себя. Да, ты в какой-то момент перестал верить в Мирааля. Но это как течение реки, иногда оно бурное, а иногда спокойное. Не делай суждений о других и перестань судить себя. Ты можешь верить в Мирааля и можешь верить в себя, и в Вириана, и в друзей. Верь в них, и каждый покажет при тебе истинное чудо"
Демон-марен тем временем собрал вокруг себя целый отряд. Они явно что-то замышляли и явно замышляли это что-то против меня. Я чувствовал нарастающую опасность, но вместе с тем ощущал и прилив веры.
Я был готов к очередному бою.
Я вставал с окрепшей верой. Вся боль и усталость в теле перестали ощущаться. Меч теперь казался лёгким, и двигать им было так же естественно, как рукой или ногой. Сейчас мой меч горел призрачным жёлтым огнём, не обжигающим, но согревающим душу. Красивый это был клинок, изящный сильный и мощный. Моя жизнь сейчас полностью зависела от него и я полностью доверял ему. Я верил Яр Сиэлю.
А ещё я верил в будущее. В то, что несмотря на отчаянное положение, я прорвусь. Я даже не думал о бегстве в свой лесной домик, или выходе в реальность. Я просто верил в то, что всё теперь делаю верно. Чувствовал это душой.
Даже больше. Теперь я чувствовал касание своего духа, знал, что мы сражаемся вместе, он и я, вместе с третьей силой — душой, тоже бывшей частью меня. Моё тело, я и мой дух — впервые за долгое время, несмотря на разногласия между нами, мы были полностью едины.
Но этим наш союз не ограничивался. Я ощущал, что нас гораздо больше. Я чувствовал Марва и его поддержку, кем бы он ни был. Испытывал силу меча Яр Сиэль и ощущал от него дыхание жизни. Чувствовал могущественную поддержку Мирааля, на которого полагался так же, как команда на своего капитана. А так же я ощущал связь с родителями, со своей семьёй и всеми, кто желал мне добра. Частичка каждого из них сейчас была рядом, поддерживала меня и направляла.
Возможно, именно поэтому, когда на меня набросилось сразу полсотни очернённых, я не почувствовал себя в меньшинстве. Скорее наоборот, в меньшинстве были именно они…
Меч порхал вслед за моей мыслью, тело отражало внутреннюю силу и гибкость. Я чувствовал, что больше не требуется раскидываться своими воздушными атаками. Они отнимали силы моего тела, которых итак осталось слишком мало. Теперь предстояло сражаться, сберегая энергию.
Это звучало странно и нелепо, ведь кажется — куда лучше одним взмахом выпустить волну желтого света, которая разом располовинит врагов, нежели бросаться на них в упор. Но я верил в то, что выбрал верный путь и ринулся в ближний бой.
Мой меч порхал, разрезая очернённых и одержимых без каких либо усилий. Он был дьявольски острым, а враги сражались в одних лишь набедренных повязках, да простой городской одежде.
Я никогда раньше не считал себя умелым фехтовальщиком, но сейчас происходило то же, что и тогда, при моем бое с Вирианом. Я действовал молниеносно, стремительно, без лишних движений и ошибок.
Враги были вооружены отвратно. По сути — они похватали то первое, что повстречалось им в городе: палки, доски, булыжники, канделябры из-под свечей, кухонные ножи. Лишь у некоторых были настоящие топоры или мечи, и только двое вооружились копьями городской стражи, являясь самыми опасными противниками.
Я всё это время двигался, не давая себя окружить, пропуская мимо острые когти, дубины и клинки. Метался из стороны в сторону, наскакивал на противников, снося им головы, отрубая руки и ломая рукоятью рёбра и отскакивал назад, перекатывался, прижимался к земле и изворачивался как мог. Я не успевал мыслями за боем, но тело двигалось само по себе.
В какой-то момент я пропустил удар копьём и острие вонзилось в меня. Только тогда я заметил, что моё тело покрыто красной аурой, неведомо когда появившейся. Острие копья упёрлось в эту ауру, прогнуло её внутрь, и я почувствовал прикосновение к правой груди, но дальше острие не прошло, а в следующий миг я срубил с головы удивившегося врага её треть. Мой меч с одинаковой лёгкостью прорезал и плоть и кости, словно рассекал туман, а не твердь.
Глава 41. Вера
Ещё один враг ударил меня дубинкой, а в следующий миг эта дубинка упала вниз вместе с его отрубленной рукой. А потом я пропустил сразу четыре удара. Причём, четвертый из них был самым тяжёлым и болезненным, и я снова бросился в сторону, выходя из окружения, прорезая себе путь к свободе.
Там, где я только что прошёл, закричали от боли сразу трое очернённых. Одному я прорезал грудь, другому проткнул часть головы вместе с глазом, третьему — рассёк шею и плечо.
Я бросился вперёд, чтобы снова сократить расстояние
